Родился в Ульяновске. После окончания средней школы устроился на автомобильный завод – в ремонтно-механический цех, учеником слесаря. Быстро освоил профессию – через три месяца получив 3-й разряд, работал самостоятельно. Несколько лет трудовой практики – Борис Герасимов поступил в Ульяновское военное училище связи на специальность «радиосвязь». После окончания младшего лейтенанта Герасимова направили в Прикарпатский военный округ, где он прослужил 6 лет. В конце ноября 1974 года капитан Герасимов был откомандирован для дальнейшего прохождения службы в Краснознаменный Белорусский военный округ. Служил в воинской части Крупки-2.

В послужном списке Бориса Михайловича значится еще одно место службы – 9-е Главное управление Генерального штаба Вооруженных Сил СССР (главное управление международного военного сотрудничества). Это Афганистан. Именно туда, в город Герат, подполковник Герасимов был направлен в качестве военного советника после вызова в Москву.

Для справки. Военный советник – представитель вооруженных сил одного государства, направленный в вооруженные силы другого государства в соответствие с двусторонним межправительственным соглашением для оказания помощи в обучении войск, освоении военной техники и вооружения, подготовке кадров и тому подобное.

Вспоминает подполковник запаса Владимир Герасимов, сын Бориса Михайловича:

– В конце декабря 1985 года отцу пришел вызов на загранкомандировку, сделали «отвальную», и отец уехал, по предварительной информации, в Монголию. Через день-два вечером раздался звонок. Дома было два телефона, подключенных параллельно. Мама взяла трубку в спальне. По разговору я понял, что звонит отец, и взял в коридоре. Отец это почувствовал и сказал маме: «Пусть Вовка положит трубку». Я услышал слово Афганистан – и всё понял. Мама заплакала, я ее стал успокаивать. Она сказала, что нужно ехать в Москву – провожать отца. На следующий день мы уехали. Отец нас встретил, и мы вместе поехали в 9-е управление, ждали его почти целый день. Во второй половине дня он вышел. Был одет в другую одеж­ду, костюм, темно-синий плащ, шляпу. Несмотря на декабрь, в Москве было тепло. Он взял такси, отвез нас с мамой на Белорусский вокзал, а сам поехал в аэропорт Шереметьево-2.

Мы вернулись домой. Началось тяжелое время ожидания. Но мы понимали, что ему там будет тяжелее во много раз. Сначала ждали первого письма, чтобы узнать обратный адрес и где он будет служить там, в Афганистане. Примерно месяца через полтора пришло первое письмо. Из него мы узнали, что после приземления самолета с группой военно­служащих в Кабуле в тот же день отец на вертолете отправился в «свой» афганский полк, находившийся тогда в Герате. Там познакомился с его командиром и другими офицерами афганской армии. Писал, что у него всё нормально, он назначен на должность военного советника при начальнике связи афганской дивизии (может полк, точно не помню).

Потом письма приходили почти каждый месяц. Мы с мамой тоже, конечно же, писали. Я – отдельно о своем, мама – от нас обоих, писал и старший брат. Писем от отца всегда ждали с нетерпением. Он никогда не говорил, что ему там трудно, опасно. Писал, что чувствовал себя как свой среди чужих, чужой среди своих. Потому что от афганцев можно было ожидать чего угодно. Что особой уверенности в «своих» солдатах военные советники не испытывали. В минуту смертельной опасности некоторые из них могли бросить оружие, сбросить военную форму и стать обычными крестьянами. Впрочем, некоторые афганцы служили добросовестно. Получаемые ими от находившихся в бандах агентов сведения иногда оказывались весьма ценными.

Прошел год. Отец написал, что приедет в отпуск к Новому году. Мы очень обрадовались и поехали его встречать в Москву. Добрались до Шереметьево-2, стали ждать прилета из Кабула. Я увидел отца первым, когда он находился в зоне прилета. На такси поехали в Москву…

Отец рассказал, как он попал в Афганистан. Оказывается, ему отказали в командировке в Монголию. Но он настаивал на том, чтобы ехать в командировку, а не возвращаться обратно. Ему предложили Афганистан. Мог отказаться – не стал. Он был решительным офицером, и решение принял однозначное – ехать… За ужином, когда все собирались за столом, отец рассказывал разное. Я, как 15-летний парень, хотел услышать рассказы о войне, про боевые операции, но он об этих вещах ни слова. Отец рассказывал, что в афганских частях спокойно относились к ежедневным намазам афганских солдат, мечетям при каждой части, полевым муллам, выходившим на боевые операции. Что наши офицеры учили воевать правительственные войска, в которых почти все солдаты и около половины офицеров были неграмотными. Но встречались командиры, обучавшиеся в Советском Союзе, получившие в свое время военное образование. Рассказывал, что афганские военнослужащие уважали военных советников. Уважали за сотни спасенных жизней своих боевых товарищей, за мужество и профессионализм советских офицеров. Когда планировалось награждение отличившихся солдат, всегда согласовывалось с военными советниками, находившимися вместе с афганскими подразделениями на боевых операциях. На счету отца, я так понял, их было достаточно.

Прошел месяц отпуска – отец улетел обратно. Проводы были тяжелыми: мы понимали, что, может быть, видимся в последний раз. Но все верили только в хорошее. Мы считали месяцы и дни до его возвращения, ждали письма и писали-писали.... Иногда писем не было по 2-3 месяца. Летом 1987 года отец написал, что заболел и находится в госпитале в Кабуле. Здесь он провел около двух месяцев, затем вернулся в свою часть в Герат.

Последние месяцы ожидания для нас были очень напряженными. Наконец, перед Новым 1988 годом, мы поехали встречать отца. Радости не было предела… Затем ему предлагали различные должности на военной службе – отец отказался. Принял решение уйти на пенсию. Он говорил, что после Афганистана служить уже не сможет…

Шло время, отец по-прежнему не раскрывал подробности нахождения в Афганистане. Лишь как-то раз рассказал, как получил ранение. На боевые операции, бывало, выходили несколько раз в месяц, работая во взаимодействии с советскими войсками. Выдвигаясь на очередную операцию колонной, он ехал впереди на «Чайке» (радиостанция Р-145БМ), сидел на броне. Рядом с ним был еще один советский офицер, внутри водитель и радиотелеграфист. Гравийная дорога проходила вдоль небольшой речки. Вдруг он увидел торчащую в колее верхушку итальянской мины – предпринимать что-либо было уже поздно: расстояние около 1,5 метров. Раздался взрыв. Он очнулся в метрах 10-15 от БТРа. Машина горела, в голове гул, ничего не слышно. Недалеко лежал второй офицер, тоже раненый. Водитель и радист погибли сразу. Офицерам оказали первую помощь и отправили сначала в Герат, затем в Кабул, в центральный военный госпиталь Министерства Демократической Республики Афганистан. Там поставили диагноз: минно-взрывная травма, контузия, осколочные ранения ног…

На афганской земле отец провел два года. Последствия давали о себе знать. Но отец на жизнь никогда не жаловался, виду не подавал. Хотя я знаю, что он очень переживал, держал всё в себе. Так и ушел из жизни, ночью, тихо...

За успешное выполнение поставленных задач в Республике Афганистан военный советник, подполковник Герасимов был награжден орденом Красной Звезды и афганским орденом «За храбрость». В декабре 1987 года убыл по замене. После Афганистана Борис Михайлович до июня 1988 года находился за штатом 622-го территориального учебного центра по подготовке резервов и хранения вооружения и техники при в/ч 20718. Проживал с женой в военном городке Крупки-2. Воспитали двоих сыновей, которые продолжили дело отца – стали военными офицерами. 12 апреля 2002 года Бориса Михайловича не стало…

Подготовлено по материалам районной организации ОО «Белорусский союз ветеранов войны в Афганистане».