– По возвращении из Афгана первое время не мог спать спокойно, вскакивал от каждого шума. И сейчас мне часто снится земля афганская…  Служил в городе Хост, что на границе с Пакистаном. Был начальником объединенного узла связи. Разумеется, главная наша задача – обеспечение связью. Ведь что такое связь? Это глаза и уши командира. Ни одна боевая операция не может быть проведена без связи – хорошей и устойчивой. Радиостанции в основном автомобильные. На случай непредвиденных ситуаций в каждой машине лежало по 30 килограммов взрывчатки. Если что, мы должны были держать оборону, взорвать машины радиостанции, сообщить о ситуации в Кабул и ждать дальнейшего  распоряжения.

Совместно с командными пунктами неоднократно приходилось выезжать на боевые операции. Помню свой первый выезд. Мы сопровождали колонну. Вдруг началась стрельба, да такая. Все спрыгнули с БТРа и разбежались кто куда. Я с автоматом пролежал, так и не поняв, что же произошло на самом деле. А ведь в Афган попал не мальчишкой, был в звании майора… Потом командир спросил: «Как впечатление?» А я говорю: «Ничего не понял, но треск стоял кругом… Все стреляли…»  Командир тогда сказал: «Ты – офицер! Отвечаешь за доверенных тебе солдат. Поэтому должен следить за обстановкой, замечать, откуда ведется обстрел и контролировать ситуацию». Этот урок я запомнил на всю жизнь.

Непривычный климат и страшная жара… Все время хотелось пить. Солдаты посоветовали мне не налегать на воду, а пить чай, утром и вечером. Это действительно имело эффект. Скажу, что к советам рядовых солдат я всегда старался прислушиваться, они ведь ребята бывалые. Как сейчас помню: выдали мне ботинки, обулся, перед солдатами предстал эдакий боевик. Вижу, в глазах ребят смех. Спрашивают: «Товарищ командир, куда собрались?» Отвечаю: «Куда-то…» А они мне: «Снимите эту чудо-обувку. Вот вам кроссовки, в них будете ходить. Так удобнее в горах, если вдруг  растяжка…»

В моем подчинении  было 70 человек. Люди разных национальностей. Моя обязанность – всех одеть, обуть, организовать стирку, питание, караульную службу, проводить политзанятия, а еще лечить и баню организовывать. Кстати, баню сами построили. С аэродрома керосин привезли, грели камни. Веники эвкалиптовые вязали. Баня для нас была настоящей отдушиной. В колонне проедешь – весь черный, только зубы блестят, грязь потными ручьями стекает…

В августе-сентябре болезни всех крутили – тиф, гепатит, дизентерия и всякая всячина. Бортов не было, приходилось самому лечить. У меня была большая коробка с лекарствами. Все разложено по стопочкам, каждая перевязана бинтом и подписана – от живота, при тифе давать, при температуре… В крайнем случае звонил в Кабул, консультировался, как быть. Продукты питания на месяц из Кабула привозил. Заказывал специально самолет для этого. Как-то в очередной раз поехал за продуктами, загрузили все в самолет. И тут мне говорят: «Вам посылка из Союза, заберите». Времени на раздумья не было, забросил эту коробку, и улетели. На месте распечатали – а это посылка от белорусского вокально-инструментального ансамбля «Чараўніца». Как оказалось, служили у меня два парня-белоруса. Они-то и написали письмо девчатам. Что они там изложили, по сей день не знаю. Но певицы откликнулись. В посылке – 50 пар кроссовок, сигареты, конфеты, орехи, носки, носовые платки… Говорю: «Забирайте и делите, но чтобы все по-честному! И ушел к себе. Через какое-то время заходят солдаты и кладут на стол пару кроссовок, две пра носков, три конфеты…

За время моей службы погибших не было. По беспечности стали инвалидами два человека. …Как обычно после утреннего построения все разошлись по своим делам. Водитель дежурной машины и дневальный по расположению играли в шахматы и курили. Вдруг взрыв, красно-черное пламя и два черных силуэта. Что произошло? Под пепельницу солдаты приспособили пороховой стартовый двигатель гранатомета, а там – пороховой заряд… Обгорели страшно. Я помазал их мазью, позвонил в Кабул – бортов нет. Только на третий день вертолет забрал раненых в госпиталь. Выздоровели, но ко мне не вернулись. Я же получил нагоняй по полной программе…

Или вот такой случай. Ехали колонной, дорога заминирована. Впереди шел танк с тралом, его задача – обезвредить дорогу. Он разминировал лишь колею, именно по ней и нужно двигаться. Всех предупредил об этом, голос до хрипоты сорвал: «Движемся только по колее!» А у меня служил москвич. У него свои принципы – столичная штучка… Остановились на привал, я отошел к командиру, слышу взрыв. Москвич пошел по надобности и подорвался на мине. Сержант удерживал его, да куда там!  Ему оторвало ступню. Лежит бедолага, кричит. Я сам пошел за ним, притащил к колонне. В госпитале лежал, извинялся…

Служба шла своим ходом: дежурства, выезды и различные ситуации. Бывало, что заканчивались продукты. Ездил к афганцам в воинскую часть, просил мешок риса, лепешки. Скажу, что есть это было невозможно. В лепешках – один песок и специфический запах. Рис неочищенный, черный. Этими продуктами бойцов дней пять кормил. Самолет не мог прилететь: шли дожди. Над горами низкая облачность – вертолеты тоже не летали… Так вот поехали мы в эту часть, взяли продукты, уже отъезжаем. А тут «духи» обстрел начали реактивными снарядами, 10-15 разрывов легли кругом…  Все закончилось, мы сели в машину, отъезжаем, видим: афганец, который стоял на шлагбауме, лежит весь изуродованный. Это был ужас… Сами шлагбаум открыли и уехали…

Что было самым тяжелым в службе? Дни тянулись монотонно, невыносимая жара, замкнутое пространство, в котором ты находишься. Одни и те же лица. И неизвестно, когда домой, и дом этот за тысячи коилометров. И постояннные обстрелы… Но было у нас и свое развлечение. Я, когда ездил за продуктами, привез что-то вроде кинопередвижки и кассеты. Простыню приспособили под экран. Вечерами смотрели фильмы. Правда, репертуар не отличался разнообразием: «Чапаев», «Кубанские казаки» и еще пару кинолент. Да к тому же и пленка рвется через минуту... Ночью через каждые три часа проводили сеансы связи – докладывали на Большую землю, что живы-здоровы и все у нас нормально. Были спецгруппы, они вели глубинную разведку в приграничной полосе. Уходили на задание на 10-15 дней, возвращались с разведданными, которые доносились на Большую землю. Караванов очень много шло из Пакистана. 

В общем, обыкновенная служба… Приехала смена, радости не было предела. К слову, наш аэродром постоянно с горы обстреливался душманами. Самолет приземлялся, не выключая двигатель, разгружался на ходу, взлетал и уходил. На аэродроме было кладбище самолетов…

После Афгана Владимир Викторович Благочинный служил в Украине. В 2000 году вышел в отставку и вернулся на малую родину. Сейчас живет в Крупках. Имеет немало наград. Самые дорогие – ордена «За храбрость» и «За службу в Вооруженных Силах СССР».