– Все уже знали, что в Афганистане идет война, – рассказывает Николай Иванович. – Страха не было. Наш 177-й мотострелковый полк дислоцировался в городе Джабаль-Уссарадж. Служил я во втором батальоне, четвертой роте, в должности старшего техника. Мотострелковая рота передвигалась на бронетранспортерах. Моя обязанность была следить за тем, чтобы техника всегда была в исправном состоянии. Задачи у батальона были разные и постоянно менялись. Полгода мы стояли на дороге, охраняли самый длинный в Афганистане перевал Саланг, его протяженность около четырех километров. Управление батальона находилось от нас километрах в 70, в Хинджане. Затем месяца на три отправляли нас в полк. Здесь могли нормально поесть, привести себя в порядок. В полку жили в модулях, спали на кроватях. Там были хорошие бани. В полку ремонтировали технику, и опять на три месяца в Чарикарскую долину. Разгоняли бандформирования. Танки, вертолеты, орудия и другая техника – так мы выдвигались в долину. Она была полностью в кишлаках, там среди местных жителей были и душманы. Приходилось участвовать в различных операциях. Всякое бывало, техника подрывалась на минах, гибли люди… Помню, как целая колона оказалась на минах. Когда саперы их обезвредили, насчитали 18 штук.

Николаю Ивановичу приходилось выполнять задачи по охране мостов, дорог и различных коммуникаций.

– Никогда не забуду, когда участвовали в большой войсковой операции, – вспоминает мой собеседник. – Шла она в нашем районе, где мы охраняли тоннель. Офицеров не хватало. На мне были БТРы и целый взвод солдат. Должен был быть офицер, но ему осколком выбило глаз, находился он в госпитале. Где-то полгода я пробыл командиром взвода. Значит, отправили нас на операцию. Показали гору. Ее с дороги в бинокль было хорошо видно. Взбирались где-то полдня. Пока поднимались, выпили всю воду, а сидеть здесь нужно было дня три. Кстати, гора была священной для мусульман. Из камней был сложен пик, а наверху вмурованы рога буйвола. Сама по себе гора «лысая». Здесь душманы выложили защиту из камней. Осмотрелись вокруг, заметили полоску зеленой травы, значит, там есть вода. Спуск метров 500. Не очень-то хотелось спускаться вниз, а потом снова взбираться, в придачу уже темнело. Собираемся, оружия побросали, потеряли бдительность, и тут нас начали обстреливать. Все легли на землю, кто смог искал укрытие. Такой грохот в горах стоял, непонятно было, откуда стреляют. А «духи», как оказалось, обстреливали нас из ущелья. Пару наших ребят за пиком спрятались и кричат: «Товарищ прапорщик, нас атакуют!» Кругом горы, откуда нас могут атаковать, подумал я. Подполз к тому пику, из-за него выглянул и увидел душманов. Что делать? Негде даже занять оборону. Был бы у нас пулемет, мы бы их удержали. Пули свистят, землю роют… Я на связь. Начальнику штаба докладываю обстановку: «Идет обстрел, одновременно атакуют!» На что получил ответ: «Делай, что хочешь, только береги солдат». Раз так, мы и пошли на спуск... Конечно, меня за это не похвалили... Но, потерь и раненых не было. И это было для меня самое главное. Этим делом должен был заниматься офицер, подготовленный для ведения войны в горах.

И тут Николай Иванович взбодрился, на лице появилась улыбка.

– На следующий день, в наказание, нас отправили на другую гору, – продолжает рассказывать он. – Там горы хорошо просматривались. Мы, когда поднялись, «духов» сразу заметили,  несмотря на то, что они неплохо маскировались. Смотрим в бинокль – никого нет, а тут на солнце что-то засверкало. А это, оказывается, «духи» выбросили жестяную банку из укрытия, что их и выдало. Финал этой операции был достойным.

– Правда, что на войне человек ко всему привыкает и адаптируется?

– Это действительно так, – говорит Николай Иванович. – Тяжело было с водой. Все мечтал приехать домой и напиться из колодца. Когда охраняли дорогу, то приходилось пить воду из ручьев, которые сбегали с гор. Но случались сходы, и ручьи засыпало, тогда туго приходилось. В полку вода всегда была, но пить ее было невозможно. Стояла бочка, туда по трубам стекала вода с гор, где находилось целое подразделение солдат. Они охраняли воду, чтобы душманы ее не отравили. В бочку с водой добавляли хлорку, тоже ради безопасности. А чтобы вода быстро не нагревалась, обматывали шинельным сукном.

Николай Иванович достает свой фотоальбом, в котором на редкость очень много снимков из Афганистана. Вот – тоннель Саланг,  железобетонная галерея, защищающая дорожную магистраль от снежных и каменных лавин. А вот местный житель идет со своими женами. Дамы, как и положено, в парандже. Фото, где Николай Иванович на одной из операций. Затем показывает караульное помещение, построенное из камней.

– А вот мой командир роты с обезьяной, – с улыбкой говорит он. – Да, у нас жила обезьяна. Когда колонна ехала с юга в Союз, решили зверька оставить нам. С фотоаппаратом в Афганистане я не расставался. Сам же и проявлял пленку, и делал фотографии. Условий, конечно, для этого не было. Поэтому и качество не очень. Но зато какая память!

С товарищами по службе в Афганистане Николай Иванович общается до сих пор. Многих уже нет в живых. Вспоминает, как приехал его сменщик, парень из Борисова, живший с ним в одном доме. Три недели не прошло, как тот погиб, подорвался на мине.

– После службы в Афганистане я вернулся в Борисов, в зенитно-ракетный полк, на свою же должность, – рассказывает Николай Иванович. – Служил здесь до 1993 года. Отправляли в командировки на уборку урожая, поднимать целину. Полгода был в Чернобыле. Дома практически не бывал. В 1996 году вернулся на свою малую родину, пошел работать на нефтебазу в поселке Крупском. Десять лет я здесь работал, до самого расформирования базы. Потом вернулся в Борисов, устроился на 140-й танковый завод, в охрану. И здесь проработал 10 лет.

Николай Иванович с супругой Людмилой живут в Борисове, а на лето приезжают в родную деревню Селицкое. Как признается наш герой, только здесь можно отдохнуть душой и телом.

– Лес, грибы, рыбалка – как хорошо в родных местах, – говорит мой собеседник. – Сейчас наша радость и гордость – это дети и внуки. Живем и радуемся жизни!