Конкурс "Серебряная нить" пройдет в Минской области к 70-летию Победы в Великой Отечественной войне. Об этом сообщили в комитете по труду, занятости и социальной защите Миноблисполкома.

ЭХО ДАЛЕКОЙ ВОЙНЫ

Совместный проект редакции районной газеты "Крупскі веснік" и кандидата исторических наук Д.Н. Хромченко

70 лет прошло со времени изгнания нацистских оккупантов с белорусской земли. Срок немалый. Не одно поколение сменилось за эти годы. Казалось бы, эти события ушли в историю, на страницы научных изданий. Казалось бы, они должны уже забываться. Но нет. В последние десятилетия даже обострилась полемика в СМИ по тем или иным проблемам Великой Отечественной войны. Причем делается это целенаправленно, определенными силами, в том числе, и извне.
К сожалению, после развала Советского Союза в некоторых бывших республиках некогда единого СССР к власти пришли люди, которые возвели переписывание истории войны, искажение исторической правды, открытое восхваление фашизма и опошление подвига советского народа в войне в ранг государственной идеологии и политики, где все это пропагандируется и внедряется в сознание людей, прежде всего, молодого поколения. Это мы видим на примере отдельных прибалтийских республик, где уничтожаются монументы в память о павших в боях с фашизмом воинов советской армии, партизан, преследуются, в том числе и в судебном порядке, партизаны…
Сейчас мы в условиях открытого информационного пространства через самые различные источники, от литературы до интернета, не защищены от самой противоречивой, низкопробной и даже заведомо ложной информации. Да и в самой Беларуси в первой половине 1990-х годов процесс переписывания истории, правда, относительно короткое время, начал было набирать обороты. Я, например, помню, что, когда в это время готовилась к печати историко-документальная хроника «Памяць» по Крупскому району, редактор солидного издательства настоятельно требовал от меня, автора-составителя, убрать из текста слова «Великая Отечественная война» и заменить их на «советско-германская война».
К сожалению, с каждым годом участников войны остается все меньше, поэтому моральный долг защиты правды о войне, памяти ее творцов ложится на нас, потомков солдат Победы.
Как говорят, большое видится на расстоянии. Чем дальше мы отдаляемся по времени от Великой Отечественной войны, тем более величественнее вырисовывается подвиг старшего поколения, спасшего весь мир от коричневой чумы, четче приходит понимание несостоятельности попыток принизить значение Победы, исказить суть событий тех далеких лет.
Так что же происходило на Крупщине 70 лет назад, какова были обстановка, мысли, чувства, поступки поколения тех грозовых лет? Лучше всего и правдивее всего об этом рассказали бы сами участники событий. Но время неумолимо… Поэтому обратимся к их свидетельствам, которые сохранились в воспоминаниях, записанных нами ранее со слов ветеранов войны, в мемуарной и другой литературе, наконец, к документальным источникам и таким образом попробуем воссоздать обстановку в Крупском районе во время оккупации, накануне и в горячие дни и ночи лета 1944 года, когда началось Освобождение.

ТРАГЕДИЯ В КРУПКАХ

Предчувствуя свой скорый конец, в бессильной злобе оккупанты жгли деревни, уничтожали узников концлагерей, заключенных тюрем, проводили облавы на мирных жителей.
До сих пор полностью не восстановлены фамилии 47 жителей района, сожженных при отступлении оккупантов в одном из строений в д. Новая Жизнь.
Однако в июне 1944 г. оккупанты совершили еще одно злодеяние в райцентре. Здесь в начале улицы Ленина, почти на берегу озера, во время оккупации размещалась тюрьма. Само строение и тюремный двор были ограждены двухметровым забором из досок, опутаны колючей проволокой. На момент трагедии здесь находились около 200 заключенных. Все они были расстреляны и сожжены.
12 сентября 1944 г. в газете «Чырвоны сцяг» было опубликовано свидетельство одной из спасшихся во время расправы в Крупской тюрьме – Анастасии Порецкой.
Слово очевидцу А. Порецкой:
«В один из июньских дней в сумерках в нашу деревню Копачевку приехали дикие звери в образе людей. Выбравшись из «хапуна», так наши люди называли немецкую черную машину, фрицы сразу же начали облаву. Схватили меня, мою мать и старшую сестру Тэклю. Повезли на машине в Крупки. Мы не знали, для чего и куда везут. Затем высадили всех с машины и погнали пешком. Сопровождающие нас конвоиры били палками, сколько хотели. Ночью нас пригнали к какому-то помещению, обнесенному колючей проволокой. Открылись двери, нас втолкнули в темноту.
Заключенных тут было набито битком… Есть нам не давали. После шестидневного томления в помещение пришли кровавые людоеды и начали расстреливать людей. Кровь ручьем поплыла по подлоге. Мою сестру сразу же убили, а мать тяжело ранили. Я лежала между убитыми, подплывшая кровь окрасила мою одежду и лицо. Прижав нос к подлоге, старалась не шевельнуться. Помню, очень хотелось кашлянуть. Когда гитлеровцы вышли из помещения, я немного подняла голову, оглянулась вокруг. Тяжкие стоны умирающих отдались мне в сердце. Я негромко сказала: «Мамочка, где ты?». Слабеющим голосом мать успела проговорить: «Пить хочу» и тут же умерла. Тогда я выползла во двор. Вокруг стояла тишина, только долгой чередой на отшибе, на магистрали двигались автомашины. Немецкие войска удирали на запад. Мне было очень страшно, потому что идти нужно было через магистраль, а одежда моя была в крови. Однако выпала минута, когда на магистрали никого не было, и я со всех сил перебежала дорогу и направилась в сторону Холопенич. …И так я пришла в свою деревню и осталась живой».
Мария Ивановна Цвиль, только закончившая к 1941 г. Холопеничскую школу, в годы оккупации была партизанской связной. После ареста ее допрашивали в Холопеничах, затем отправили в Крупскую тюрьму. Память об этом осталась у нее на всю жизнь.
Слово свидетелю М. Цвиль:
«Во время отступления немцев нас, арестованных 130 человек, построили и пешком погнали в Крупки. Обессиленных по дороге расстреливали. В Крупках нас поместили в тюрьму. В камере нас было 31 человек, остальные камеры были также забиты людьми. Мужчин выводили на улицу и там расстреливали. А мы взбирались на нары и все это видели. Женщин стреляли прямо в камерах с автоматов. В нашей камере была женщина с ребенком лет 4-5. Изверги открыли камеру и очередью убили мать, а ребенок остался жив, только ему оторвало пальцы. Он очень сильно плакал и просил пить: «Мамочк, пить, хочу водички», – надрывалось от плача и сипело дитя. А где же взять этой воды? Немцы закрыли камеру на замок и пошли расстреливать в другие камеры. Для малыша мы собрали крови с убитых и дали ему вместо воды… Однако ребенок говорил, что водица соленая.
Немцы открыли камеру во второй раз и снова раздались очереди. В итоге нас осталось только трое: я, Дук Нина из д. Дворище Краснолукского сельсовета, и Челненок Александра из д. Борки. Мы втроем взобрались на нары и разобрали потолок, затем через горище спустились на землю и спрятались в ямах туалета. Когда загорелась тюрьма и нам стало очень душно, мы поползли к речке, а оттуда в лес…».
Перезахоронение останков безымянных погибших в Крупской тюрьме было проведено воинами Советской Армии сразу же после освобождения райцентра в июле 1944 г., а останков погибших в д. Новая Жизнь – через 40 лет, в июне 1984 г.
Слово очевидцу Селицкому Юрию Антоновичу, жителю г. Крупки:
«В 1944 г. мне было уже 12 лет, и я хорошо помню все события.
В начале лета 1944 г. к дому старого Коскина, который жил на ул. Кирова, приползла окровавленная женщина. Я лично ее видел и слышал рассказ. К сожалению, не знаю ее фамилии. Женщина рассказала, что она была в тюрьме. Вдруг двери камер раскрылись, и немцы с полицейскими с автоматов начали расстреливать заключенных. Затем они подожгли тюрьму, в которой лежали убитые и раненые люди. Женщина сумела выползти из-под трупов. Она видела, что руководил немцами и полицейскими сам начальник районной полиции Свитковский. По ее словам, во время расстрела в тюрьме находилось очень много заключенных.
Я сам затем видел это пожарище. Затем, когда Крупки освободили советские войска, красноармейцы на пожарище тюрьмы искали останки людей. Сколько их нашли и где похоронили, я не знаю…»
Нам удалось восстановить около 50 фамилий расстрелянных и сожженных в Крупской тюрьме 9 июня 1944 года. Несомненно, достойной памятью потомков о тех, кто отдал свою жизнь в годы Великой Отечественной войны, была бы установка памятного знака или стелы с фамилиями сожженных в Крупской тюрьме в урочище Лебартово, где они похоронены.

БЛОКАДА

В начале лета 1944 года, когда Красная Армия уже подошла к границам Беларуси, гитлеровцы, спешно укрепляя свой «Восточный вал», но не надеясь на его крепость, проводили «зачистку» своего тыла. Это выражалось в ликвидации следов своих преступлений в отношении мирного населения, уничтожении узников концлагерей и тюрем и т.д. Вместе с тем, для них серьезную опасность представляли партизаны, к этому времени ставшие грозной силой, действовавшие непосредственно в оперативном тылу. Их борьба приобрела массовый характер. Засады, нападения на гарнизоны и особенно диверсии на железных и шоссейных дорогах наносили ощутимый урон вермахту.
По приказу главного командования группы армий «Центр» с 25 мая началась крупномасштабная карательная операция против партизан крупнейшей в Беларуси Борисовско-Бегомльской партизанской зоны, которая охватывала и большую часть Крупского района. Партизаны зоны контролировали значительную территорию, а главное – важнейшую железнодорожную магистраль между Борисовом и Оршей, срывая тыловое обеспечение 3-й танковой и 4-й полевой армий вермахта, держащих оборону на центральном участке фронта.
Слово командиру партизанских соединений Борисовско-Бегомльской зоны Мочульскому Роману Наумовичу:
«На территории Борисовско-Бегомльской партизанской зоны площадью 6 тысяч квадратных километров бригадами «Железняк», «Народные мстители», «Дяди Коли», «Штурмовая», «Смерть фашизму», имени Кирова, имени Пономаренко, 1-й антифашистской, отрядами имени Калинина, «Большевик» № 1, «Большевик» № 2, «Гвардеец», «За Родину», имени Ворошилова, имени Суворова и др. удерживалось 1088 населенных пунктов (многие из них, и прежде всего бригады имени Кирова, имени Пономаренко, отряды «Гвардеец», «За Родину», имени Ворошилова во время оккупации действовали на территории Крупского района). В них проживало несколько десятков тысяч местного населения. Партизаны (а их было около 14 тысяч человек) вместе с жителями деревень построили полевые фортификационные укрепления по принципу круговой обороны.
Удерживая занимаемый район, народные мстители вели активные боевые действия с противником: устраивали засады, нападали на вражеские гарнизоны, систематически проводили диверсии на железнодорожных коммуникациях.
Партизаны бдительно охраняли границы зон, стойко отбивая попытки врага ворваться в деревни с целью грабежа и расправы над населением. Охрана населения считалась такой же важной боевой задачей, как и разгром фашистских гарнизонов, разрушение вражеских коммуникаций, срыв перевозок к фронту живой силы, техники, боеприпасов, продовольствия, диверсионно-подрывная работа в гарнизонах противника.
Партизанские формирования в прифронтовой полосе — это нож в спину противника. Гитлеровское командование прекрасно понимало: чтобы успешно отражать наступление советских войск, надо в первую очередь отвести от своей спины партизанский нож.
В начале мая штабу соединения стало известно, что противник начал подтягивать мощные силы и готовиться к карательной экспедиции против партизан Борисовско-Бегомльской зоны. Руководство боевыми действиями в этой экспедиции было возложено на группенфюрера СС гауляйтера Белоруссии Гогтберга. Уже одно это назначение давало нам все основания думать, что фашисты собираются провести операцию невиданных до сих пор размеров. Эту операцию оккупанты назвали «Корморан» («Баклан» – Д.Х.)
Для карательной экспедиции было привлечено несколько дивизий из резерва группы армий «Центр», дивизия бомбардировочной авиации 6-го воздушного флота, танковые и артиллерийско-минометные части, эсэсовские подразделения, 24, 25, 31, 32 и 36-й охранные полки, бригада предателя Каминского, несколько подразделений СД минского и других гарнизонов — всего более 80 тысяч солдат и офицеров».
На протяжении двух недель после начала блокады карателям удалось, пользуясь значительным преимуществом в живой силе и технике, оттеснить партизан в район домжерицких и паликских болот. Начались затяжные кровопролитные бои. Постепенно у партизан подходили к концу боеприпасы, продукты, медикаменты, однако они продолжали сражаться и наносить врагу ощутимый урон.
Слово командиру подрывной группы отряда «Гвардеец» Буевичу Григорию Антоновичу:
«Целый месяц продолжалась блокада. У нас не хватало продуктов питания, боеприпасов, немецкая артиллерия и самолеты все время бомбили и обстреливали места, где находились партизаны. Немцы распространяли агитационные листовки, призывали сдаться, обещали «златые горы». Но никто им не верил. Немцам удалось обнаружить на Палике наш госпиталь, где было несколько десятков раненых и две медсестры, которых они зверски убили. Среди партизан не нашлось ни одного человека, который перешел бы на сторону немцев, все стойко оборонялись, и мы дождались победы».

В листовках, которые сбрасывались с самолетов, говорилось: «Партизаны озера Палик. Ваше сопротивление не имеет смысла, вы окружены тесным кольцом блокады». Далее ставился ультиматум: если до 17 июня 1944 г. партизаны не выйдут из болот – все будут уничтожены.
Слово начальнику штаба бригады имени Кирова В.А. Шаркову:
«К 16 июня бригада оказалась в огненном кольце, прижатой к озеру Палик. Мы все время подвергались обстрелу из орудий, минометов и бомбардировке с самолетов. Положение крайне осложнилось. Но партизаны и на этот раз не теряли надежды вырваться из окружения. Они дрались с врагом с исключительным упорством.
Мы разработали тактику борьбы в сложившихся условиях. Решили наносить удары противнику на дальних и ближних подступах к лесным массивам, а затем перейти к маневренным действиям в лесу. Местность мы хорошо знали, а это имело немаловажное значение».
Такую тактику применяли и партизаны других отрядов.
Слово А.Ф. Черкашину, партизану отряда № 3 бригады «Дяди Коли»:
«Фашисты большими силами вели наступление на нас. Партизаны беспрерывно отбивались. Некоторые отряды покидали свои позиции, соблазняя гитлеровцев наступать и тем самым подставлять свои фланги под огонь других отрядов и групп, или вдруг залегали в засады и, подпустив карателей как можно ближе, расстреливали их в упор».
К средине июня 1944 г. часть партизанских бригад прорвали блокаду врага, вырвались из окружения и нанесли противнику серьезные потери. Штаб партизанского соединения Борисовско-Бегомльской зоны вместе с партизанами, которые не вышли из окружения, продолжали удерживать позиции на болотных островках возле озера Палик.
Слово Р.Н. Мочульскому:
«15 июня на прорыв в районе деревень Маковье и Холмовка были брошены партизаны бригад имени Калинина и имени Кутузова, оставшиеся части бригад «Большевик», имени Фрунзе, «Смерть фашизму», отряды Золотаря, Скоробогатого и другие. Народные мстители, понеся значительные потери, вырвались за внешний обвод блокады.
В плотном кольце окружения оставались бригады «Дяди Коли», имени Кирова, имени Пономаренко, два отряда бригады «Смерть фашизму» и несколько бригад, прибывших ранее в нашу зону из Полоцко-Лепельской и Оршанско-Сенненской зон. С этими силами оставался и штаб соединения».
Партизаны были оттеснены в болото, что примыкало к озеру Палик. Они заняли оборону на узком участке радиусом в шесть-семь километров, причем и эта незначительная территория была рассечена противником на части по реке Березина.
Противник, окруживший болото, сильно укрепился на его берегах. Всюду были расставлены пулеметные точки, вырыты окопы для автоматчиков, оборудованы артиллерийские и минометные огневые позиции. Враг готовился к последнему удару.
В критические моменты боев партизанам оказывала помощь советская авиация.
Слово В.А. Шаркову:
«В ночь на 20 июня наша авиация подвергла немецкие войска усиленной бомбардировке. Вражеские позиции были освещены подвесными ракетами, и на головы фашистов полетели десятки бомб…
Налет советских самолетов поднял боевой дух партизан. В ночь с 23 на 24 июня наша бригада готовилась штурмом прорвать кольцо окружения. Все были начеку. Ожидали только последних донесений разведки. В это время наш радист Андрей Миронов включил рацию. Передавалось важное сообщение. Диктор читал приказ Верховного Главнокомандующего о том, что советские войска прорвали сильно укрепленную оборону противника в направлении Витебска, Орши и успешно продвигаются на запад.
Нельзя описать словами ликование партизан, когда они услышали это сообщение. Все бросились целовать друг друга, кричали «ура»!
Вскоре разведка донесла, что гитлеровцы поспешно снимаются со своих позиций и группируются на шоссе для отхода».
Близилось время освобождения…

ПРЕДВЕСТНИКИ ПОБЕДЫ

«Между тучами и морем гордо реет буревестник черной молнии подобный» – писал в своей знаменитой «Песни о буревестнике» Максим Горький.
Такими «черными молниями», предвестниками Победы, были советские штурмовики «Ил-2», которые гитлеровцы называли «черной смертью», юркие маневренные истребители.
Еще до того, как на земле разворачивались боевые действия, в небе уже шли ожесточенные сражения, самолеты «расчищали» путь наступающим войскам, с воздуха бомбили укрепления врага, уничтожали живую силу и технику противника.
23 июня 1944 г. грохот канонады известил о начале наступления Красной Армии. Началась грандиозная операция по освобождению Беларуси, получившая кодовое название «Багратион». Общая картина наступления Красной Армии объемно раскрыта в мемуарах гитлеровского генерала Гудериана, чьи танки победным маршем прошли по дорогам Беларуси в трагические дни июня 1941 года. Теперь же картина была совершенно противоположная:
«Русские двинули в наступление 146 дивизий и 43 танковых соединения по фронту от Витебска до Бобруйска, – констатировал автор. – Артиллерийский удар по группе армий «Центр» был такой силы, что мы потеряли 25 дивизий в первые два часа, их просто смешали с землей. Почти 400 тысяч солдат и офицеров остались лежать навечно в траншеях 1-го и 2-го эшелонов фронта».
Однако за этими впечатляющими цифрами генерал не видел всей той панорамы развала, ужасов, трагедий, постигших отдельных солдат, не видел, во что превратились бравые в прошлом вояки, казалось бы, победоносной армии.
У одного из немецких пленных была найдена запись, датированная 27 июня.
«Начался путь кошмаров и ужаса. Все дороги забиты отступающими. Паническое бегство. Танки русских преграждают дороги отхода. Капитан фон Энгель сбежал. Авиация русских непрерывно сеет смерть с неба».
То, что не видел гитлеровский генерал из своего штаба, запечатлела цепкая детская память Алеши Тихоновецкого, десятилетнего паренька из д. Красновка Крупского района:
«Мне довелось увидеть отступление немцев изнутри, в буквальном смысле слова. Чтобы защитить своих убегающих вояк от авиации, немцы выгнали на шоссе жителей окрестных деревень и смешались с ними. Не миновала эта участь и жителей местечка Бобр. Мы должны были ехать на повозках с детьми в сторону г. Борисова. Впереди и сзади этих телег двигались израненные, обтрепанные немецкие солдаты. Пролетая над шоссе, наши летчики не могли стрелять, видя внизу белые платки женщин и головы детей. Повозки занимали левую сторону шоссе, а по правой бежали израненные солдаты, шли немецкие машины, некоторые даже без шин, прямо на колесных дисках... Самолеты постоянно барражировали у нас над головами, и, если бы не мы, ни один из немцев не ушел бы живым. Время от времени какой-нибудь летчик не выдерживал, с ревом пикировал на колонну немцев и прицельно бил из пулеметов по машинам. Тогда немцы поднимали крик, я уже научился понимать по-немецки фразы: «Что вы делаете!» и «Русских пощади!». Под вечер в небе появился немецкий истребитель, это была храбрость отчаяния. Наши самолеты набросились на него, как коршуны на утку, и через минуту он, объятый пламенем, упал на землю.
Немцы бежали уже третий день от самой Орши, голодные, многие босиком, а то и в одном сапоге. Такого зрелища я еще не видел, это было страшное унижение гитлеровской армии. Было страшновато, что штурмовик срежет очередью кого-нибудь из нас, мы махали самолетам руками, когда они пролетали над нами. Они видели наши сигналы, покачивали крыльями, а один штурмовик пролетел рядом с шоссе так низко, что мы даже видели улыбающееся лицо летчика…».
Один из советских летчиков-истребителей Зимин Г.В. с воздуха наблюдал такую же картину:
«В эти дни — с 25 по 27 июня — фронт вражеской обороны рухнул на большом пространстве, и противник начал повсеместно неорганизованный отход к Березине. Подвижные соединения 3-го Белорусского фронта при активной поддержке авиации быстро продвигались на запад, отрезая гитлеровцам наиболее важные пути отступления.
На больших территориях восточнее Березины, в обширных лесисто-болотистых массивах, сложилась своеобразная обстановка. И наши наступающие войска (особенно подвижные части), и немецкие полуразбитые, отходящие и отчасти деморализованные группы пытались как можно быстрее выйти к Березине. Гитлеровцы — для того чтобы переправиться через реку, закрепиться за ней, использовать ее как серьезный естественный рубеж обороны и, таким образом, хоть отчасти стабилизировать обстановку, после того как фронт обороны рухнул под Витебском и Оршей. Наши, само собой разумеется, стремились раньше выйти к переправам, чтобы не дать этой возможности противнику. Нередко в те дни наши и немецкие колонны двигались параллельными лесными дорогами, неожиданно настигая друг друга. Там, где накануне прошли наши танковые бригады, на следующую ночь могла оказаться крупная немецкая часть.
Конечно, противник отходил в массе своей беспорядочно. Но он был хорошо вооружен (некоторые колонны имели танковое охранение, самоходную и полевую артиллерию) и главное — в его группировках, колоннах и частях насчитывалось много тысяч солдат и офицеров. Бригады одного только 2-го гвардейского танкового корпуса на пути своего движения к Березине разгромили несколько таких крупных колонн противника, причем с некоторыми из них пришлось вести тяжелые многочасовые бои».

Наступательный порыв советских войск хорошо прослеживается в воспоминаниях артиллериста Лопатина С.С.:
«Продвижение по Минскому шоссе дальше было столь же стремительным. Но теперь дорога заполнена войсками. По ней движутся машины, самоходки, конные повозки, всадники верхом на лошадях... В движущейся массе воинства — пятнистые маскировочные халаты из легкой хлопчатобумажной ткани, выгоревшие гимнастерки, разноликий люд со скатками шинелей и без них, рюкзаки, противогазы, оружие. Здесь пехотинцы, минометчики, артиллеристы, представители других родов — кажется, все перепуталось в движении вперед, к переправам через реки Бобр и Березина.
От плотной стены соснового леса справа, отстоящей от дороги метров на триста, отделяются двое. Они идут рядом, шагают в ногу, почти торжественно, с поднятыми руками. Это немецкие солдаты, они хотят сдаться в плен. Их видят, но никто не останавливается — впереди дела важнее, чем прием военнопленных.
Дивизион обгоняет тихоходные обозы, вырывается вперед и набирает скорость. Мы опять впереди, в контакте со своей пехотой, посаженной на машины.
Каждая задержка отзывалась досадой. Перед заслонами разворачивались в боевой порядок, действовали, собирались в колонну снова и двигались дальше».
Важные события в это время разворачивались на немецкой линии обороны по реке Бобр, первой водной преграды после днепровской Орши.
Недалеко от Бобра, в д. Докудово, располагался также стратегически важный аэродром, где скопилось немалое количество вражеской авиации. На него в первую очередь и направили свой удар советские бомбардировщики и штурмовики. Вот несколько эпизодов. Об одном из них в своей книге «Стальная эскадрилья» писал Герой Советского Союза Л.В. Желудев, воевавший в годы войны в качестве командира эскадрильи штурмовиков.
«24 и 25 июня полк наносил бомбовые удары по резервам противника, а 26 получил более ответственное задание. Стало известно, что на аэродроме Докудово, расположенном близ города Борисова, враг концентрирует большие силы авиации. Нашему 35-му гвардейскому полку было приказано нанести по нему бомбовый удар, вывести из строя взлетно-посадочную полосу и уничтожить находившиеся там самолеты.
К моменту вылета погода резко ухудшилась, низкие облака закрыли горизонт, ливневые дожди до предела снизили видимость. В такое ненастье нельзя было рассчитывать на прикрытие, да и дальность полета не позволяла истребителям сопроводить нас до цели и обратно. Нашими союзниками оставались лишь облака, маневр и тактическая смекалка.
На задание вылетели две девятки. Первую повел майор Свенский, вторую — я с майором И.И. Соколовым и Игорем Копейкиным. Иван Иванович Соколов хотя и занимал должность начальника воздушно-стрелковой подготовки, но душой и телом оставался штурманом, отменным мастером бомбового удара.
После взлета построились в девятки и под самой кромкой облаков отошли от аэродрома. Четкой линии фронта к тому времени уже не стало. Наши войска, сломив сопротивление противника, устремились вперед. Сведения о расположении своих частей и противника требовали постоянного уточнения. Для нас, во всяком случае, возникли дополнительные трудности. Как это бывает в быстроменяющейся обстановке, сначала по нашим самолетам открыли огонь свои зенитчики, затем — противник.
Мы с Павлом Семеновичем Свенским заранее договорились выходить на аэродром врага с тыла, чтобы удар был неожиданным. Перед рекой Березиной удалось набрать 800 метров, как раз ту безопасную высоту, с которой можно было сбрасывать бомбы крупного калибра. Шли по-прежнему под нижней кромкой облаков, маскируясь ее неровностями. Выбор направления захода на цель оказался весьма удачным. На боевом курсе успели все хорошо разглядеть: плотные ряды самолетов, людей, спокойно передвигавшихся по летному полю. От посадочной полосы к стоянке рулил тяжелый четырехмоторный «фокке-вульф» «Курьер».
Вражеские зенитчики открыли огонь уже после того, как мы сбросили бомбы. Стреляли они беспорядочно и никакого урона нам не принесли. При отходе от цели на развороте я посмотрел вниз. Сквозь сплошную пелену дыма и пыли пробивались языки пламени от горящих самолетов. Огромный «фокке-вульф» «Курьер» лежал на крыле и дымился. Окончательный итог подвели аэрофотоспециалисты по снимкам, сделанным замыкающими экипажами группы; они установили, что на аэродроме Докудово уничтожен 31 самолет противника. Это был довольно серьезный успех».
Уже после войны обнаружилось, что были разбомблены не только самолеты, но и склад с авиабомбами. Часть бомб сдетонировала и взорвалась, а часть разбросало по окрестным полям и лесам на несколько километров, что не позволяло на протяжении 5 лет после войны проводить сельскохозяйственные работы на полях, и даже после разминирования оставалась опасность при вспашке зацепить бомбу, зарывшуюся в землю.
Летом 1944 г. в небе Крупщины воевали и летчики ставшего впоследствии знаменитым французского авиаполка «Нормандия-Неман». Об одном случае, связанном с ними, рассказал в своей книге «Я – истребитель» Герой Советского Союза Захаров Г.Н.
«26 июня 18-й гвардейский полк, действуя с аэродрома Дубровка, сопровождал 72 бомбардировщика «Пе-2». В тот же день летчики «Нормандии» произвели 77 боевых вылетов на сопровождение 117 бомбардировщиков «Пе-2» и провели четыре воздушных боя.
Днем проведенные бои закончились без потерь, но вечером того же дня французские летчики потеряли своего товарища.
Этот случай запомнился так. Двадцать «Яков» полка «Нормандия» примерно в 8 часов вечера вылетели на блокировку вражеского аэродрома Докудово. Два летчика – Гастон и Лемар – отстали от группы. Оба они, как и их товарищи по группе, проявили неосмотрительность и в результате подверглись внезапной атаке сверху двух «фокке-вульфов». Гастон был сбит, а самолет Лемара получил сильные повреждения. Лемар с трудом перетянул через линию фронта и совершил посадку на своем аэродроме. Запоздало заметив атаку «фокке-вульфов», старший лейтенант Муане и младший лейтенант Табуре сверху атаковали немецких истребителей, и после короткого преследования каждый сбил по вражескому самолету. Однако снова набрать высоту и присоединиться к общей группе летчики не смогли – они увидели 12 «фокке-вульфов», которые заняли выгодную для атаки позицию. Тогда Муане и Табуре быстро перешли на бреющий полет и благополучно вернулись на аэродром».
При бомбардировке скопления вражеских войск в районе Крупок в ночь с 25 на 26 июня 1944 г. не вернулся обратно один из самолетов 10-го Киевского бомбардировочного полка. Долгое время экипаж самолета числился в списке пропавших без вести. Только через десятки лет школьники Старослободской восьмилетней школы обнаружили сгоревший самолет в болоте. По остаткам личных вещей удалось установить прозвище погибшего воздушного стрелка Летошника Михаила Дмитриевича. Впоследствии после запроса в архив Министерства обороны удалось выяснить и фамилии других членов экипажа, оставшихся в крупской земле: командира капитана Бабкина Ивана Филипповича, штурмана лейтенанта Патерли Петра Ивановича, стрелка-радиста старшины Джараева. Благодаря поиску юных краеведов стали известными еще несколько безымянных героев, погибших при освобождении Беларуси.
Не вернулся на аэродром и один из самолетов 35-го гвардейского авиаполка, вылетевший на разведку 27 июня 1944 г., на следующую ночь после налета на Докудовский аэродром. Экипаж составляли командир, младший лейтенант Б. Сиволдаев, штурман, младший лейтенант Александр Волжин, стрелок-радист, сержант Д. Голдин и воздушный стрелок сержант Д. Кузнецов. Засняв на пленку колонну танков подтягиваемой к Крупкам 5-й немецкой танковой дивизии и догоравшие самолеты на Докудовском аэродроме, экипаж возвращался домой. В это время на них напал «Мессершмитт-110». Стрелок-радист и воздушный стрелок из пушки и пулемета стали отстреливаться. Воздушный бой затянулся. Самолет был уже над Ухвалой, когда снаряд попал в бензобак. Вспыхнуло пламя. Командир дал команду покинуть самолет. Раненых летчиков подобрали партизаны. Сержанта Кузнецова переправили в госпиталь на «Большую землю», а штурмана позже нашли мертвым возле упавших обломков самолета. Оставшиеся летчики воевали в составе партизанского отряда до подхода советских войск.
Это всего лишь несколько эпизодов из разворачивавшейся грандиозной панорамы боев за Беларусь…

БОБР СВОБОДЕН!

Из оперативной сводки Совинформбюро за 27 июня 1944 г.:
«На Минском направлении наши войска, развивая успешное наступление, с боями заняли более 350 населенных пунктов, в том числе …Клубыничи, Заборье, Обчуга, Бобр и железнодорожную станцию Бобр».
Городской поселок Бобр стал первым населенным пунктом Крупского района, освобожденным Красной Армией 27 июня 1944 г. в ходе начавшейся грандиозной наступательной операции «Багратион». Но для этого потребовался день ожесточенного боя.
И гитлеровцы, и советское командование придавали этому населенному пункту важное стратегическое значение. Реки Бобр и Березина оставались единственными водными преградами на пути к столице Беларуси – Минску после прорыва советскими войсками вражеской обороны в районе Витебска и Орши. Не случайно командующий 3-м Белорусским фронтом А.М. Василевский, чьи войска вели наступательные действия на центральном направлении 27 июня, докладывал непосредственно Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину о том, что 3-й гвардейский танковый корпус 5-й танковой армии Ротмистрова утром 27 июня завязал бои за Бобр и Крупки, а 29-й танковый корпус этой армии – «в движении через Обчугу на Бобр». Казалось бы, не такие уж и значительные поселки Обчуга и Бобр, чтобы об этом докладывать в Москву. Но и командующий фронтом, и Верховный Главнокомандующий знали, что именно здесь, в районе Обчуги и Бобра, по реке проходит укрепленная линия обороны врага.
Слово командующему 11-й гв. армией генералу К.Н. Галицкому:
«Сильно заболоченная местность вдоль Минской автострады создавала нам дополнительные трудности в применении танков и осуществлении маневра артиллерии колесами и, наоборот, способствовала созданию прочной обороны противника.
Немецко-фашистские войска, используя специальные подразделения, советских военнопленных и местное население, создали большое количество дзотов, дотов и установили бронеколпаки. Многие стрелковые ячейки и пулеметные точки имели броневые щитки».
Такие укрепления пришлось штурмовать советским войскам у Бобра.
Первыми к г.п. Бобр утром 27 июня вышли танкисты 3-й танковой бригады 3-го гвардейского танкового корпуса, которым командовал Вовченко.
Из воспоминаний генерала И.А. Вовченко:
«Главное направление удара — Борисов — Минск. 3-я бригада шла в центре, 19-я слева, а справа — 18-я. В зависимости от обстановки бригады действовали в непосредственной близости одна от другой. Командиром передового танкового отряда, в составе которого основной силой была 3-я бригада тяжелых танков, был назначен мой заместитель генерал-майор Громагин. Эта бригада направляла удар на Борисов через реку Бобр.
В 6.00 27 июня передовой танковый отряд 3-й гвардейской бригады вышел на подступы к реке Бобр. Это была первая серьезная водная преграда на пути наших танкистов в Белоруссии. В этом районе гитлеровцы построили укрепления и сосредоточили значительные силы.
После двухчасового боя наши танкисты овладели восточной частью города Бобр и вышли к реке. Гитлеровцы несколько раз переходили в контратаки, но вскоре полностью были выбиты с восточного берега».
Несколько подробнее о накале боя можно узнать из дневника боевых действий 3-й танковой бригады:
«27 июня в 2 часа ночи первый танковый батальон получил задачу преследовать отступающего противника по шоссе Москва-Минск… Смелым обходным маневром в сочетании с мощным огнем батальон не давал противнику закрепиться и в 7 часов утра ворвался на окраину м. Бобр и завязал уличный бой с противником, потеснив его на западную окраину.
Противник силою до 5 тяжелых танков, 7 пушек и до полка пехоты упорно сопротивлялся, продолжая удерживать западную окраину Бобра, превратив Бобр в крупный узел обороны.
3-й танковый батальон в первом эшелоне потерял сгоревшими 5 машин. Противник упорно сопротивлялся, продолжая удерживать западную окраину Бобра. Он сосредоточил на рубеже обороны до 12 танков типа «Тигр» и «Пантера» и до 2 полков пехоты.
Выполняя поставленную задачу, бригада при попытке пройти переправу через р. Бобр понесла потери: 3 танка сожжены.
В течение 27 и 28 июня бригада неоднократно пыталась прорваться на переправу, …попытки обхода с севера и юга не увенчались успехом. Противник подтянул до 15 танков «Тигр» и «Пантера» и прочно удерживает занимаемый рубеж.
Только лишь к 16 ч. 30 мин. удалось выйти на западную окраину м. Бобр, хотя противник все еще оставался в лесу северо-западнее м. Бобр и не давал возможности переправе танков».
В формуляре бригады в самом сжатом виде отражен накал боя за г.п. Бобр.
Более подробно об отдельных эпизодах можно судить из рассказов отдельных участников сражения.
Слово А.З. Лозовенко:
«Группа наших танков двигалась к Бобру. Впереди показалась возвышенность. Дорога разрезала ее на две части. За возвышенностью можно было видеть р. Бобр и мост. Это место немцы укрепили и превратили в опорный пункт…
Первый танк приблизился к возвышенности. Вот он вошел в узкий проход между насыпями и тут «ожили» все немецкие огневые точки. Танк загорелся. Десант развернулся в цепь и пошел за танками… Танки начали обходить возвышенность. Вражеский снаряд попал еще в один из танков… Вскоре автоматчики достигли возвышенности. Во врага полетели гранаты. Однако немцы не уступали, они своим огнем старались отсечь пехоту от танков. Вскоре враг перешел в контратаку. Теперь уже отбивались гвардейцы и не уступали врагу. Дошло до рукопашной… Те из гвардейцев, которые вышли на берег реки, завязали бой за переправу. Пулеметный взвод лейтенанта Ф.Г. Копытина держал под огнем своих пулеметов мост через р. Бобр и не давал немцам его взорвать».
Слово Ф.Г. Копытину: «На рассвете 27 июня возле р. Бобр в бою погибли четыре экипажа наших славных танкистов. Танки горели перед самым мостом… На берегу реки геройски погибли лучшие командиры взводов 2-й мотострелковой бригады лейтенанты Зонов, Кучковский, сержант Яшухин. Мы отомстили врагам за гибель своих боевых товарищей. Перед станцией Бобр пулеметчик нашего взвода сбил немецкий самолет «Мессершмит».
Только во второй половине дня Бобр был наконец освобожден, хотя на западном берегу реки гитлеровцы продолжали удерживать свои позиции и прежде всего переправу через р. Бобр.
Вслед за танкистами ступили в бой пехотинцы 2-й гвардейской мотострелковой бригады 3-го гв. танкового корпуса. В 17 часов 30 минут после артиллерийской подготовки они начали наступление на железнодорожную станцию Бобр. Здесь они захватили эшелон, немало автомашин. Достаточно быстро подавив сопротивление врага на станции, пехотинцы наткнулись на мощную линию обороны на р. Бобр, которую безуспешно пытались преодолеть до конца дня. Однако основные бои на протяжении второй половины 27 и до полудня 28 июня разворачивались непосредственно у переправы.

ШКОРНЕВСКИЙ «КОТЕЛ»

27 июня 1944 г. 29-й танковый корпус 5-й танковой армии главными силами вышел в район Шарнево, а 5-я стрелковая дивизия завязала бои на рубеже деревень Шарпиловка, Смородинка и Ломское, где заняли оборону уже значительно поредевшие в ходе предыдущих боев, но еще достаточно сильные в боевом отношении две германские дивизии. Им была поставлена задача удерживать позиции по р. Бобр в районе деревень Шарнево, Шарпиловка, Лутище, Смородинка, Колыбаново, Ломское с целью недопущения удара со стороны советских войск с севера по оборонявшейся группировке немецких подразделений в районе м. Бобр на автомагистрали. Командование 5-й стрелковой дивизии приняло решение одному полку при поддержке танков и артиллерии нанести фронтальный удар в направлении Смородинки, а еще одному полку нанести удар во фланг в районе д. Ломское. Действуя с фронта и с фланга, утром 28 июня пехотинцы при поддержке авиации, артиллерии и танков предприняли атаку на занимаемые противником позиции. Жестокий бой продолжался до полудня, пока гитлеровцы не были вынуждены отступить. К вечеру бой переместился в район д. Шкорневка, где гитлеровцы организовали круговую оборону, пытаясь контратаками прорвать кольцо окружения. Только после ввода в бой резервного полка фашисты начали сдаваться. Бой за Шкорневку продолжался до поздней ночи. По данным командования 5-й гвардейской дивизии, на месте боев остались навечно лежать в крупской земле до 700 захватчиков, 250 солдат и офицеров противника было взято в плен.
В боях под Шкорневкой особенно отличился пулеметчик 21 гв. стрелкового полка Василий Васильевич Фабричнов. Во время встречного боя 28 июня он подпустил пытавшегося прорваться противника на 50 м и открыл огонь. После боя перед его позицией было обнаружено около 35 убитых гитлеровцев. Впоследствии Фабричнов отличился при форсировании Березины возле Борисова, когда отважный воин ночью на лодке с пулеметом скрытно переправился на другой берег, на возвышенности оборудовал огневую позицию и, когда утром началось форсирование реки основными силами, открыл огонь по оборонявшемуся противнику, препятствуя ему вести прицельный огонь по наступавшим. Еще позднее, при форсировании р. Неман, он опять на самодельным плоту перебрался ночью на занятый противником берег и на протяжении нескольких часов прикрывал переправу своих товарищей. В ходе боя пулеметчик был смертельно ранен. Ему в это время только исполнилось 20 лет. За бои на белорусской земле Фабричнов был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза, в г. Звенигороде Московской области его именем названа улица, установлен памятник.
Возле д. Смородинка недалеко от Обчуги экипаж самоходки 10-го отдельного гвардейского артиллерийского дивизиона, где заряжающим был Маслов Анатолий Иванович, из засады подбил автомашину, уничтожил 15 солдат и офицеров, 7 были взяты в плен. Маслов награжден медалью «За отвагу».
Командир батареи 21-го полка 5-й стрелковой дивизии старший лейтенант Николай Степанович Пастухов в ходе боя возле д. Шкорневка уничтожил 2 немецких орудия, 3 автомашины, более взвода гитлеровцев. Награжден орденом Отечественной войны второй степени. Его однополчанин Яков Петрович Киршов в этом же бою прямой наводкой уничтожил более 60 солдат и офицеров противника. 20 взяли в плен. Также награжден орденом Отечественной войны второй степени.
Заряжающий самоходки из этого же дивизиона Тазиров Нуритдин Тазирович возле д. Колыбаново артиллерийским огнем уничтожил две подводы противника, автомашину с солдатами. Возле д. Шкорневка экипаж самоходки уничтожил 15 гитлеровцев и 22 взяты в плен. Тазиров также награжден медалью «За отвагу».
Так уж получилось, что одним из первых освободителей деревни Колыбаново оказался ее уроженец, подполковник Луговцов Виктор Александрович.
Виктор Александрович был уже подполковником, командиром полка тяжелой артиллерии, когда дивизия, в составе которой воевал полк Луговцова, была переброшена в район Орши. С боями полк Луговцова достиг Толочина. Оставалось несколько десятков километров до родной деревни Колыбаново. С разрешения командира дивизии Луговцов посадил взвод солдат на грузовую машину и, не дожидаясь полного освобождения территории, выехал в родные места. Встреча с земляками была волнующей: в деревне появились первые советские воины-освободители. Но война омрачила радость встречи. Выставленный дозорный доложил, что к деревне приближается колонна немецких войск. Солдаты быстро замаскировались в кустарнике недалеко от деревни. На дороге показался тягач с орудием, обогнавший колонну. У Луговцова мгновенно созрел рискованный план: захватить вражеское орудие. Все решила внезапность, и через несколько минут орудие оказалось в руках советских артиллеристов. Несколько гитлеровцев были убиты, остальные сбежали. В это время показалась и колонна. Ее встретили автоматные очереди и выстрелы из орудия. С помощью подоспевших танкистов скоро бой закончился. Как потом выяснилось, в ходе его было уничтожено несколько танков и самоходных орудий и около роты оккупантов. Правда, во время орудийной перестрелки загорелись дома в деревне, и за короткое время она выгорела дотла. К полученным ранее наградам у Виктора Александровича появилась еще одна – орден Красной Звезды, полученный за бой и освобождение родной деревни.
28 июня оборона противника в районе Смородинки, Шкорневки и Ломского была окончательно сломлена и советские части с боями устремились вперед, однако перед этим сильный бой произошел в районе д. Обчуга.

БОЙ В ОБЧУГЕ

После прорыва танкистов 5-й армии Ротмистрова к железной дороге в районе Толочина и дальнейшего наступления танковых бригад на запад для войск вермахта, оборонявших укрепленный район вокруг г. Орша, создалось сложное положение. Они оказались под ударами советских войск с фронта, со стороны восточной границы Беларуси, и с тыла, со стороны Толочина. Командующий укрепрайоном генерал-лейтенант Отто Фридрих Траут, ранее хвастливо заявлявший, что Берлин может спать спокойно, пока он в Орше, 27 июня 1944 г. вынужден был начать отвод подчиненных ему войск, и прежде всего подчиненную непосредственно ему 78-ю штурмовую дивизию.
Поскольку территорию вокруг железнодорожной магистрали контролировали танкисты 5-й армии, дивизия Траута начала отход севернее Толочина в направлении Лукомля, намереваясь соединиться со своими в районе Бобра, где в это время в районе переправы велись бои, и таким образом укрепить этот очаг сопротивления. Однако в районе деревень Лютые и Обчуга немецкие части натолкнулись на войска 29-го танкового корпуса 5-й армии и конно-механизированной группы генерала Осликовского. Об этих событиях рассказывают два их участника: командир сводного передового отряда 11-й гв. дивизии Илья Иванович Кривой и замполит самоходного артполка 25 танковой бригады Иван Семенович Лыков. Их воспоминания дополняют одно другое.
Вот что осталось в памяти И.И. Кривого:
«Село Обчуга произвело на меня приятное впечатление. Дома деревянные, но сработаны капитально, снаружи многие украшены резьбой, улицы чистые и озеленены деревьями. Когда полк достиг середины села, в это время по дороге Черея–Бобр следовали отходившие колонны 78 штурмовой и часть сил пехотной дивизии и тоже вошли в село… Завязался встречный бой. Вскоре подошла 31 гв. стрелковая дивизия и этот бой превратился в побоище. 11 и 31 гв. дивизии буквально сотнями и тысячами истребляли фашистов. Когда разобрались и подавили все танки, то из одного извлекли генерал-лейтенанта Траута. …Когда он слез с танка и стал на землю, к нему подбежал командир артдивизиона майор Федоров и, размахнувшись, ударил его по спине биноклем. Второй удар генералу Федоров не успел нанести. Генерала закрыли и увезли.
Встречный бой в Обчуге расчленился на отдельные сражения, продолжавшиеся целый день. От прекрасного села Обчуга остались одни развалины и пепелища. На выходящих из села дорогах было столько немецких трупов, что машины и другая техника не могли проходить. Были выделены команды, которые разгребали эти трупы в сторону от дороги.
В результате этого боя обе дивизии немецко-фашистских войск были разгромлены, а их личный состав уничтожен и пленен».
По воспоминаниям И.С. Лыкова, когда их полк самоходных орудий и кавалерийский полк прибыли в Обчугу, поступило сообщение, что в лесу вблизи деревни обнаружена большая группа власовцев. Было принято решение выделить взвод самоходок и отряд кавалеристов для прочесывания леса. В это время летчик приземлившегося самолета «У-2» передал приказ двигаться навстречу противнику.
Слово И.С. Лыкову:
«К счастью, стрельба в лесу уже затихла, самоходчики и кавалеристы возвращаются назад. Но не все. Одна самоходка, подожженная власовцами, так и осталась в лесу. Из состава экипажа погиб наводчик сержант И. П. Самарец. Командир САУ лейтенант З. К. Яцевский, механик-водитель М. К. Морешев получили тяжелые ранения. Две другие машины тоже имеют повреждения, их нужно ремонтировать.
— Но и мы перебили гадов немало, — возбужденно рассказывают самоходчики. — Давили прямо гусеницами. Жаль вот только, что разбежались они, не приняли боя.
…Спустя полчаса по приказу генерала Фоминых была создана боевая группа. В нее вошли наш 1446-й самоходный артиллерийский полк, один батальон из 25-й танковой бригады и дивизион 37-миллиметровых зенитных орудий. В командование группой вступил заместитель начальника штаба танковой бригады майор В.И. Смирнов.
Через час мы уже двигались ускоренным маршем к деревне Лютые — району предполагаемой встречи с прорывающимися на запад гитлеровцами и власовцами. Прибыли на место, заняли позиции, замаскировали технику и стали ждать.
Наши расчеты оказались верными. Утром, чуть ли не с первыми лучами солнца, из леса, что синел напротив нас, показались густые колонны гитлеровцев и власовцев. Им предстояло до встречи с нами пересечь еще довольно большой участок открытой местности.
— Не торопиться! — приказал Смирнов. — Пусть-ка они подальше от леса отойдут. Чтобы сбежать потом не удалось. Огонь открывать только по моей команде. Только по моей!
Лишь когда вражеские колонны миновали уже большую половину открытого пространства, майор Смирнов махнул рукой. И тут все наши орудия открыли огонь. Над полем, где только что шел противник, поднялась стена огня и дыма. И вот уже самоходки и танки рванулись вперед. Их экипажи жестоко мстили за своих погибших товарищей, давили метавшихся в панике гитлеровцев гусеницами, разили из пулеметов и осколочными снарядами. Никому из колонн противника не удалось тогда уйти. И лишь немногие, успевшие поднять руки, остались в живых.
Пленные... Вот они стоят перед нами. Дрожащие от страха, жалкие. Среди них и те, что носят на рукавах мундира особый знак-клеймо с буквами РОА. Власовцы. Русские в фашистских мундирах. Хотя... Нет, они не принадлежат к нашей нации. Нация — это люди, у которых есть Родина. У этих родины нет. Нет и не будет! Они ничто. Выродки. Иного определения и не подобрать».
Первой возле д. Обчуга путь отступавших немецких частей перекрыла батарея из 4 орудий старшего лейтенанта Василия Максимовича Баландина. Ему командир дивизии поручил возглавить авангардный отряд в составе его батареи, трех самоходок и пятидесяти бойцов, выдвинуться вперед и удерживать позиции до подхода основных сил. В наградном листе Баландина отмечено, что в боях за д. Обчуга артиллеристы прямой наводкой уничтожили 2 самоходки, 1 противотанковую пушку, танк, две бронемашины. Было уничтожено и захвачено в плен 43 немца. Приказом командования 11-й гвардейской армии от 1 июля 1944 г. за умелое руководство боем ст. лейтенант Василий Максимович Баландин был награжден орденом Александра Невского.
Из воспоминаний о бое под Обчугой Василию Максимовичу особенно запомнился эпизод, когда немцы под прикрытием домов подобрались почти вплотную и открыли ураганный огонь из стрелкового оружия. Из-за близости стрелять из орудий было уже нельзя. И в этот момент на позиции под огнем противника подполз местный житель, фельдшер Павел Герасимович Евпак и передал комбату пулемет, его жена следом тащила ящик с патронами. С риском для жизни Евпак в годы оккупации прятал у себя найденное в лесу оружие. По словам Баландина, ситуация казалась ему уже безысходной, но с помощью пулемета гвардейцы смогли в этот критический момент выдержать атаку противника.
К исходу 28 июня 1944 г. Обчуга была полностью очищена от противника.

КРУПСКАЯ «ПРОХОРОВКА»

Пожалуй, мало найдется людей, кто бы не слышал об известном танковом сражении под Прохоровкой во время битвы на Курской дуге. Это сражение изменило ход всей битвы, что привело к разгрому немецких войск под Курском и в итоге к коренному перелому в ходе Великой Отечественной войны.
Нечто подобное, хотя и в меньших масштабах, произошло летом 1944 г. и в районе Крупок.
Уже почти двое суток, 27 и утром 28 июня, на немецком оборонительном рубеже на р. Бобр шли ожесточенные бои. Гитлеровцы прилагали все усилия, чтобы задержать здесь прорвавшиеся в районе Орши советские войска с тем, чтобы укрепиться на р. Березина и таким образом преградить путь к Минску танкистам Ротмистрова. С этой целью к Бобру была спешно направлена свежая 5-я танковая дивизия, переброшенная в Беларусь с Украины, из-под Ковеля. В своем составе дивизия имела 120 средних и 9 тяжелых танков, 120 бронетранспортеров и 4 тысячи солдат и офицеров.
Однако в результате обходного маневра утром 28 июня советские части вышли в тыл укрепленного пункта на бобрской переправе в район деревень Шейка – Панское (нынешняя Майск).
Поскольку немецкие танкисты не успели выйти на исходный рубеж к р. Бобр, им была поставлена задача перекрыть в районе Крупок автомагистраль с целью препятствия движению советских войск на запад.
Наша разведка выявила ее передовые части при их подходе на рубеж Игрушка -- Крупки. Маршал Ротмистров поручил 3-му гв. танковому корпусу уничтожить эту дивизию. 28 июня части 18-й танковой бригады, преодолев р. Бобр, с севера вышли к деревне Шейка, а 3-й гвардейской танковой бригады – к деревням Заровье и Лебедево и вступили в бой с подоспевшей танковой дивизией. Противник встретил советских танкистов плотным артиллерийско-минометным огнем, а затем при поддержке 50 танков перешел в контратаку. Но она уже в самом начале начала давать сбой. Командир корпуса И.А. Вовченко вызвал на поддержку полк штурмовой и полк бомбардировочной авиации. После массированного бомбового удара на земле остались догорать несколько танков, пехота залегла. Не успели отбомбиться самолеты, как после двадцатиминутного артналета корпусной и армейской артиллерии в атаку пошли танкисты 3-го гвардейского танкового корпуса и 31 танковой бригады 29-го танкового корпуса. Во второй половине дня 28 июня танкисты 44-го танкового полка вышли к автомагистрали непосредственно уже в районе Крупок, вступили в бой с сильным заслоном противника и уничтожили 8 танков, 16 орудий и до 300 солдат и офицеров.
Вот что вспоминал об этом эпизоде маршал А.М. Василевский:
«5-я гвардейская танковая армия, опрокидывая врага, при активной помощи штурмовой и бомбардировочной авиации фронта к вечеру 26 июня овладела районным центром Толочин, выйдя в 50 км западнее Орши на Минскую автостраду. При дальнейшем выдвижении на Борисов армия встретила упорное сопротивление прибывшей из-под Ковеля 5-й танковой дивизии противника. 1 июля, чтобы разобраться в положении вещей на месте, мы с командующим фронтом выехали на Березину. Беглый осмотр местности между реками Бобр и Березина свидетельствовал о напряженнейших боях, которые пришлось выдержать здесь танковой армии с 5-й танковой дивизией противника».
Командующий 5-й танковой армией маршал Ротмистров, как и Василевский, в своих воспоминаниях также был предельно лаконичным и отвел этому эпизоду только несколько строчек:
«28 июня соединения армии в районе Крупок разгромили усиленную 5-ю танковую дивизию противника, переброшенную из-под Львова, и вышли к Березине севернее и южнее Борисова».
Однако можно представить, что означал разгром полнокровной вражеской танковой дивизии в течение одного дня. Столь быстрый успех не дал гитлеровцам закрепиться на реке Березина, они вынуждены были спешно отступать,и уже через несколько дней крупная вражеская группировка была окружена и разгромлена восточнее Минска, а 3 июля Москва салютовала по поводу освобождения столицы Беларуси.

В УХВАЛЬСКИХ ЛЕСАХ

Сильные бои на юге района разгорелись в районе Ухвалы. Войска 3-го Белорусского фронта, наступая вдоль автомагистрали, вскоре достигли Бобра и Крупок. Остатки разбитых воинских частей и соединений, лишившись автомагистрали, откатывались на запад южнее, по лесному бездорожью, попадая в полосу действий войск 31-й армии. 33 армия 2-го Белорусского фронта, действовавшая еще левее 31-й армии, значительно отстала. Она находилась не на острие главного удара советских войск, поэтому оборона немцев там держалась дольше. Сложилась ситуация, когда левый фланг 31-й армии оказался открытым. Здесь, в лесистой местности, еще до войны было начато строительство дороги, видимо, имевшей военное значение, которая пролегла возле деревень Березка, Мощеница, Заболотье и далее на запад. На более возвышенной местности, на сухой песчаной почве уже были сделаны насыпи, но в болотах еще они не были подсыпаны, не сооружены и мосты через реки. По этой дороге и пытались отступать немецкие войска, но упирались именно в эти естественные преграды. У болот, лесных речек их и настигала советская авиация. После бомбовых ударов между Березкой и Попарным остались дымиться 20 автомашин и 2 штабных автобуса, около 20 машин-тягачей были разбиты с воздуха непосредственно возле д. Березка, несколько десятков единиц вражеской техники остались возле Заболотья и Попарного, на мосту возле Селища через р. Можа гитлеровцы бросили более 30 повозок с грузами и имуществом. Вокруг валялись трупы завоевателей, которых затем жители окрестных деревень закопали в землю, лошадей же с повозками разобрали по домам. Многие же из отступавших горе-вояк разбежались по лесам, там же остались лежать также убитые и тяжелораненые солдаты и офицеры вермахта. Отступавших встречали также партизанские засады, настигали наступавшие советские войска.
Лучи «Славы», ордена, которым был награжден Глотов Иван Михайлович, касаются и Крупского района. 27 июня гвардейцы особого мотоциклетного батальона 3-го гвардейского танкового корпуса стремительно наступали от Толочина на Минск. На следующий день, проводя разведку районе д. Денисовичи мотоциклисты внезапно атаковали колонну противника. Немцы не ожидали практически у себя в тылу противника, и исход боя решили внезапность и решительность нападения. Сам Глотов в этом бою расстрелял около 20 врагов. За этот бой И.М. Глотов был награжден орденом Славы ІІІ степени, затем, уже в Литве, грудь гвардейца украсли ордена Славы ІІ и І степени, и таким образом Глотов, как полный кавалер орденов Славы, образно говоря, сравнялся с Героями Советского Союза. Но одна частица этих орденов связана с крупской землей.
Разведка 113 корпуса генерал-майора Н.Н. Олешева выявила значительную группировку вражеских войск, которая скопилась в полосе действий 31-й армии. По ее данным следовало, что в сторону Ухвалы движется до 8 тысяч солдат противника с танками, самоходками, орудиями. Командир корпуса приказал командиру 174 дивизии полковнику Н.И. Демину вместе с 927 артиллерийским полком и 14 отдельным огнеметным батальоном к 12 часам дня 29 июня сконцентрироваться возле Ухвалы, закрепиться возле деревень Белавичи – Купленка с целью недопущения прорыва противника в юго-западном направлении, задержать его и поставить под удар 33 армии.
Приказ был выполнен. Уже к 15 часам 28 июня 628-й полк под командованием полковника И.С. Мудрака вступил в бой с колонной противника, которая двигалась на запад со стороны деревни Прусовщина. Колонна состояла из 300 солдат и офицеров и 12 орудий. Одним батальоном полк перерезал дорогу Прусовщина-Ухвала. Вскоре подошли и основные силы с обеих сторон. Весь день и всю ночь шел кровопролитный бой. Противник объединил в одну группу остатки 78 штурмовой, 25 моторизованной, 256 и 260 пехотных дивизий и стремился любой ценой прорваться на юго-западным направлении. Наши батальоны отбивали адну за другой атаки, не давая гитлеровцам выйти по дороге Гибайловичи (Знаменка), Ореховка, Михеевичи.
Бои продолжались несколько дней. Дивизии пришлось отбивать атаки нескольких вражеских колонн, которые стремились прорваться на запад, до Минска. Даже 3 июля, когда танкисты 32-го Котельниковского корпуса уже на рассвете ворвались в столицу Беларуси, возле Ухвалы еще гремели бои. Своей стойкостью воины 174 дивизии сдержали врага. Уже позднее в дивизионной газете «На врага» была помещен репортаж корреспондента газеты старшего лейтенанта М. Ершова о зверствах, совершенных гитлеровцами в Ухвале, когда были брошены в колодец живыми 140 человек.
Продолжая бой, подразделения советских войск продвинулись к д. Выдрица. Лето 1944 г. повторяло лето 1941 г., но наоборот. Летом 1941 г. в лесах под Выдрицей при прорыве из окружения геройски дралась, выдерживая удары противника с земли и воздуха, 170-я дивизия Красной Армии. Здесь, в лесах, многие из красноармейцев остались навечно. Теперь же, летом 1944 г., в этих же лесах пробивалась из окружения немецкая дивизия, а ее громили части Красной Армии. Небом также безраздельно владела советская авиация, помогая наземным войскам. Возле Выдрицы девятка советских штурмовиков ИЛ-2, которую возглавлял командир эскадрильи старший лейтенант Геннадий Сергеевич Лебедев, обрушила мощный удар с воздуха на позиции немецких войск. Сотни захватчиков ходе воздушного налета были убиты и ранены, уничтожены 2 танка и более 20 автомашин противника. На дороге создался затор, что на несколько часов приостановило движение отступавших гитлеровцев. За этот и другие бои старшему лейтенанту Г.С. Лебедеву было присвоено звание Героя Советского Союза. Летчик-штурмовик Михаил Дмитриевич Симонов, участвовавший в составе группы ИЛ-ов в бомбежке вражеских колонн в районе Выдрицы, огнем крупнокалиберного пулемета, штурмовкой уничтожил два зенитных орудия, 5 вражеских автомобилей с грузом и пехотой. За этот и другие бои в ходе освобождения Беларуси он был награжден орденом Славы ІІІ степени.
При освобождении Выдрицы отличился 167 стрелковый полк, которым командовал полковник Петр Лукьянович Шевелев, родом из Ферганы. После форсирования р. Бобр они зашли гитлеровцам во фланг, несмотря на болотистую и лесистую местность, быстро продвигались вперед. Лукьянов за бои под Выдрицей награжден орденом Боевого Красного Знамени.

Очередная Неделя белорусской кухни пройдет в ресторанах и кафе Минска с 16 по 22 февраля, сообщили в главном управлении потребительского рынка Мингорисполкома.

Завершился очередной чемпионат Крупского района по мини-футболу среди трудовых коллективов предприятий и организаций. Как и в прошлом году, турнир носил статус открытого. Кроме крупских команд в нем принимали участие и дружины из соседнего Толочинского района. Всего за чемпионский титул боролись 11 команд.

В январе 2015 года отделом загс Крупского райисполкома было зарегистрировано рождение двадцати одного маленького крупчанина. Начальник отдела загс Татьяна Пикта назвала нам новых жителей Земли:

Напрыканцы студзеня прайшла прамая тэлефонная лінія з начальнікам раённай інспекцыі прыродных рэсурсаў і аховы навакольнага асяроддзя Валерыем БЯЛАЎСКІМ. Крупчане званілі і цікавіліся самымі рознымі пытаннямі, звязанымі з навакольным асяроддзем, з экалагічнымі праблемамі.

Правительство удовлетворительно оценивает работу жилищно-коммунального хозяйства в 2014 году. Об этом заявил сегодня заместитель премьер-министра Беларуси Анатолий Калинин на итоговой коллегии Министерства жилищно-коммунального хозяйства. 

1. Настоящие Требования к благоустройству индивидуальных жилых застроек на территории Минской области подготовлены с целью повышения качества благоустройства и эстетизации индивидуальной жилой застройки на территории Минской области, усиления контроля за содержанием и благоустройством дворовых территорий и мест общего пользования.

Российские предприятия начинают чаще использовать белорусский рубль в расчетах за поставки своей продукции в Беларусь. Об этом сегодня заявил во время видеобрифинга на сайте Национального пресс-центра председатель совета директоров СП "Евразийская инжиниринговая компания", генеральный директор СП "Росбелмаркетингцентр" Александр Ольшевский.

В Минске в 2014 году для граждан, состоящих на учете нуждающихся в улучшении жилищных условий, введено в эксплуатацию 405,2 тыс. кв.м общей площади жилья, или 30,6% от общего объема введенного. Об этом сообщили в главном статистическом управлении Минска.

Организациями всех форм собственности в 2014 году в столице построено 19636 новых квартир (в 2013 году - 16740). Введено в эксплуатацию 1322,2 тыс. кв.м общей площади жилья, что составляет 132,2% к предусмотренному заданию на год и 113,3% к уровню 2013 года. Из 405,2 тыс. кв.м жилья, введенного в эксплуатацию для нуждающихся в улучшении жилищных условий, с использованием государственной поддержки построено 291 тыс. кв.м.

В прошлом году на строительство жилья в Минске использовано Br11658,3 млрд инвестиций в основной капитал, что составляет 23,5% к общему объему инвестиций и 107% к уровню 2013 года. Преобладающими источниками финансирования жилищного строительства являются собственные средства населения (53,9%) и кредиты банков (11,3%).

БелТА.