«...А скольких спасли мы от угона в фашистское рабство?! Вспоминается август 1942 года. Группа наших подрывников возвращалась с задания. На автомагистрали заметили легковую машину. Решение приняли мгновенно: в таких машинах рядовые не ездили, значит, надо ее подбить. Сказано – сделано. Через несколько минут легковушка лежала в кювете. В машине был майор гестапо, награжденный двумя железными крестами, и водитель. В сумке офицера нашли списки 150 человек, которых собирались схватить в гестапо.
По заданию штаба партизанского движения два раза в месяц все партизанские отряды проводили рельсовую войну на железной дороге. В один день и один час от Бреста до Смоленска на железной дороге раздавались взрывы, которые надолго парализовывали движение. Только за лето 1942 года подрывники нашего отряда, а было их три группы, пустили под откос 11 эшелонов противника, уничтожили 139 вагонов. Помню, как осенью 1943 года движение на участке Борисов-Орша было остановлено на неделю. Мастерами подрывного дела у нас считались Иван Подолинский, Иван Киселев, Федор Коршун. Из двухколейной железной дороги сделали одноколейную, а потом не было рельсов, чтобы установить хотя бы одну колею.
В то время большую работу мы проводили по развалу полицейских гарнизонов. Из Краснолук к нам пришло 5 полицейских. В деревне Житьково Борисовского района наши договорились, что 8 полицейских переходят в партизанский отряд. Перед самым своим уходом эти восемь заложили в казарме огромный заряд взрывчатки. Более 20 полицейских было ранено. В Новохростах находилось 18 поляков. Все они с оружием в руках перешли к нам. Надо сказать, что это были отважные воины, семеро из них погибли.
Наверное, самой крупной операцией по переходу на нашу сторону была радицкая. Когда Красная Армия подходила к Смоленску, смоленская полиция отступала вместе с немцами. На некоторое время они остановились в деревне Радица. На связь с гарнизоном пошел я. Конечно, риск был огромный. Через некоторое время около 300 вооруженных полицейских и около 350 членов их семей были переправлены на Палик.
Пламя партизанской борьбы разгоралось с каждым днем. Отряд «Гвардеец» существенно вырос, и мы уже принимали участие в крупных операциях.
Удары народных мстителей заставили фашистов менять тактику своих действий. В конце сентября 1942 года для борьбы с партизанами они начали применять регулярные войска с танками, авиацией и тяжелой артиллерией. На нашу партизанскую зону вела наступление дивизия, которая направлялась из Германии на фронт, но ее отправили на борьбу с партизанами. Это 44-я эсэсовская дивизия под командованием генерала Хойзингера, изверга, широко известного кровавыми расправами над местными жителями.
Свой кровавый след эсэсовцы оставили и на крупской земле. В деревне Ухвала в колодцы было брошено 140 человек, вместе с жителями сожжена деревня Узнаж. Массовые расстрелы произошли в Заболотье, Старой Слободе и других населенных пунктах. Фашисты блокировали партизан в лесу в районе деревень Скаковка, Денисовичи, Шинки, Дубовое, Попарное, Березка, Ухвала, Щиток и других. Всего в блокаду попало 7 партизанских отрядов, в том числе и «Гвардеец». Против народных мстителей были брошены танки, самолеты, артиллерия. Шли вооруженные до зубов головорезы. А что имели мы? Одно противотанковое ружье, три пулемета, ротный миномет, три автомата, остальные винтовки. Но у нас было главное – мы сражались за Родину, свою землю, своих детей, свое будущее. И это придавало нам силы.
Первый бой с регулярными частями приняли у Попарного. После часа жесткой перестрелки фашисты начали ждать подкрепления, чтобы окружить и уничтожить нас. Мы же не стали этого дожидаться и по болоту пошли на Дубовое. Но оторваться от врага не могли. Все время над нами кружил самолет-разведчик.
Выходя из болота, нарвались на немцев. С боем пробились и направились лесом к Шинкам. Командование отряда приняло решение пробиваться из окружения двумя группами. Одну группу возглавлял командир отряда Сеньков, вторую – я.
Первая группа пошла в сторону Толочина, чтобы потом перейти железную дорогу и взять направление на Палик. Я же со своей группой решил переходить железную дорогу в самом опасном месте, где немцы меньше всего могли ожидать, – в районе Крупок. Решение было рискованным, но кто на войне не рискует? Наша задумка удалась, и через день мы без потерь были на Палике. А группа Сенькова добралась только через два месяца.
Здесь, на Палике, в районе Высадного начали готовиться к зиме. Было решено вернуться в Крупский район весной. Для каждого взвода построили по землянке, готовили запасы провизии. В то же время группы подрывников регулярно ходили на железную дорогу: пускали под откос поезда, нарушали линии связи, подрывали на автодорогах машины. Специальные группы вели наблюдение за движением на железной дороге, данные ежедневно передавались в штаб партизанского движения.
Борясь с врагом, мы уже думали, что будем делать, когда освободим территорию. Вокруг все было разрушено, нелегко будет начинать все с начала. На одном из партийных собраний было предложено собирать технику и прятать ее в надежном месте. Сначала у нас было 9 грузовых автомашин, одна легковая и 7 тракторов. Как только замерзло болото, мы переправили все это на остров. Затем добавилось еще почти столько. Но нам не удалось сохранить это до Победы. Во время жесткой блокады 1944 года, когда против нас фашисты бросили в несколько раз превосходящие регулярные части, вся техника была уничтожена.
Мы держали постоянную связь со связными Крупского и Борисовского районов. На связь в Крупский район были посланы две группы. Однако обе попали в засаду, партизаны мужественно отбивались, но силы были неравными.
Подрывные группы с Палика направлялись в Крупский район для подрыва эшелонов, мостов, автомашин, засады на немецкие автоколонны.
В январе 1943 года во главе группы в Крупский район отправился я. На пути было много сложностей, но все же удалось связаться со связными из Попарного, Заболотья, Мощаницы и другими. Встретились с бригадой Жунина, что была в Березинском районе. Место размещения – между деревнями Попарное, Березка и Щиток. Рядом – партизаны Антона Мащицкого.
В феврале 1943 года мы собрали разведданные по полицейскому гарнизону в Краснолуках, который насчитывал около 400 человек. Мы решили разгромить его. Действовали вместе с отрядом Мармулева. Было решено наступать ночью, но к определенному времени не успели. На исходный рубеж вышли к утру, были замечены предателями. И все же я вместе с отрядом ворвался в Краснолуки и занял первый рубеж укрепления. Мы сожгли два склада с оружием и боеприпасами. Полицейские отступили. Они уже собирались покидать Краснолуки, но в это время им на помощь пришло подкрепление. Силы были явно неравными, и отступить пришлось нам. В этот критический момент прикрывать наш отход остался пулеметчик Павел Одинец. Он сделал все, чтобы мы без потерь оторвались от преследования врага, но сам погиб. На могиле Одинца мы дали клятву отомстить фашистам.
Следующий день, 23 февраля, в день годовщины Красной Армии, наш отряд был в районе деревни Крашевичи бывшего Холопеничского района. Сделали небольшой привал. В это время вернулись партизаны, которых я направил в разведку. Они доложили, что за отрядом идут каратели, которых не менее тысячи человек. Мгновенно даю команду: «Занять оборону!» Завязался бой. К вечеру гитлеровцы взяли нас в кольцо. Собираю командный состав, чтобы выработать единое мнение. Заместитель командира отряда Петр Николаевич Бойко и начальник разведки Николай Павлович Баранов взялись с группой бойцов прикрывать отход отряда. С болью в сердце дал я такое согласие, так как знал, что идут они на верную смерть.
Более часа удерживала семерка отважных многосотенную свору карателей. Все они погибли, ценою своих жизней спасли отряд. Отважные бойцы похоронены в братской могиле в деревне Глубочица Борисовского района.
В апреле 1943 года из-за линии фронта прибыла группа партизан, которую возглавлял Алексей Васильевич Щербаков. Он был назначен первым секретарем подпольного райкома партии. Я – вторым секретарем. Секретарем подпольного райкома комсомола – Иван Букач, он же был редактором подпольной газеты «Партызанскі шлях», которая выходила раз в неделю в 100 экземплярах. Но регулярно газета не выпускалась, так как она печаталась на Палике в бригаде «Старик» или в бригаде «Чекист» Г. Кирпича, поскольку в отряде не было своего шрифта. Членами райкома партии были Григорий Буевич и Федор Коршун.
Из бойцов отряда «Гвардеец» был выделен взвод для сопровождения Щербакова в Крупский район. Там я познакомил его с партийно-комсомольскими группами, где было возможно, провели собрания с населением. Затем я вновь отправился на Палик, где была наша бригада. Щербаков постоянно находился с группой в Крупском районе, мы держали с ним связь, часто встречались для решения разных вопросов. Через посыльных я регулярно обеспечивал их газетами, листовками и сводками, которые принимал по рации.
Приближалась 26 годовщина Октябрьской революции. Все партизанские отряды готовили к празднику свои боевые подарки. Не остались в стороне и мы. На очередном партийном собрании командир восьмого отряда Антон Мащицкий рассказал, что парни из его отряда установили связь с начальником полиции Денисовичского гарнизона Михаилом Соколовым. Он предложил разгромить гарнизон, а Соколова и часть людей взять в отряд. Решили отправить в гарнизон связных Анну Емельяновну и Пашу Емельяновну Козловских.
И вот два отряда двинулись к Денисовичам. Возле Заболотья сделали остановку еще раз сверить планы. Разведка доложила, что все готово.
…До гарнизона оставалось полкилометра. В это время Соколов с 12 надежными парнями смог без выстрелов ликвидировать несколько десятков полицейских и немцев. А те, кто не смог удрать, попали в руки к партизанам. Так было уничтожено 70 предателей и фашистов.
Материальная база народных мстителей значительно укреплялась. Среди лесов, неподалеку от Попарного, был сделан аэродром, который по несколько раз в месяц принимал самолеты с большой земли, доставлявшие боеприпасы, продукты, газеты и другие грузы. От нас же летчики забирали раненых и детей-сирот.
Однажды в лагере партизанского отряда «Гвардеец», в котором уже насчитывалось более 500 человек, собрались представители отрядов «За Родину», имени Ворошилова, имени Ватутина и некоторых других. Щербаков открыл партийное собрание. Один за другим выступали коммунисты, я слушал их и вспоминал, как в 1942 году, когда мы переходили линию фронта, в отряде было 5 коммунистов, а сейчас их почти 60. Из одного отряда стало 4, которые затем были объединены в бригаду имени П.К. Пономаренко, и ее возглавил Федор Семенович Харланов.
Фашисты зверели с каждым днем. Чувствуя свой крах, они стремились уничтожить народных мстителей. Особенно тяжелыми и кровопролитными были бои с карателями во время блокады на Палике. Против партизан были брошены отборные эсэсовские части при поддержке авиации, танков и артиллерии. Таким образом, им удалось окружить в районе озера Палик 35-тысячную армию партизан. Силы были неравными, блокада была тяжелой. Мы держали оборону у реки Березина. Больше недели отбивали атаки гитлеровцев, и все же пришлось отступить в болото. 16 дней и ночей шли мы под непрерывным огнем по болотам, пока не добрались до острова.
Не помню уже, на какой день блокады включили радио для приемки сводки Совинформбюро. Радист принимал: «Советские войска на Витебском направлении прорвали укрепленную оборону гитлеровцев и двигаются вперед. Враг отступает…»
Радости нашей не было предела. За время вражеской блокады в 1944 году партизаны бригады уничтожили около 300 фашистов и более 200 ранили, сожгли и взорвали 12 автомашин. Когда мы выходили из болот, люди были голодными, измученными, очень много оказалось больных. Не верилось, что фашистов погнали на запад, что наша столица, Минск, освобождена.
Через некоторое время мы получили приказ: бригаду направить на расформирование. Прибыли работники Минского обкома партии и представители воинских частей. Около 700 партизан были направлены в действующую армию, остальные – на восстановление народного хозяйства.
Командный состав бригады и членов подпольного райкома партии направили в Крупский район. Щербаков был первым секретарем Крупского РК КПБ, я – вторым секретарем. Там мы увидели безрадостную картину. По сути, все надо было начинать с нуля.
Меня еще волновала судьба своей семьи, о которой я не имел никаких сведений с 1941 года. Она осталась в оккупации. Через некоторое время мне сообщили страшную весть: мою жену и четверых детей фашисты расстреляли в 1943 году. В 1944 году погибли отец, мать и сын сестры, на фронте погиб брат-десантник.
Пережить такое крайне тяжело. Забытье находил только в работе. Кажется, если б в сутках было 30 часов, и то бы не хватило в то время. Я взял под свой контроль отдаленные сельсоветы, бывшую партизанскую зону. Старослободской сельсовет, в котором остались целыми два дома, Ухвальский, Денисовичский, Соколовичский, Шинковский и Выдрицкий. Рабочая сила – женщины и подростки…
В первую очередь необходимо было возрождать колхозы. Буквально по горсточке собирали семена (затем помогло государство), возрождали фермы.
За два с лишним года работы в районе мой райкомовский кабинет пустовал. Мое рабочее место было в бригадах, на фермах, там, где трудились колхозники. Вместе с ними пахал, сеял, косил, а вечерами проводил в деревнях собрания, советовался с людьми, как лучше провести ту или иную кампанию. Сколько мудрых советов тогда довелось услышать! Даже таких, о которых сегодня невозможно подумать.
Помню, пришло время сажать картошку. А каким образом? Под лопаты десятки гектаров не посадишь! А конь всего один на весь колхоз. И вот женщины из деревни Заболотье (всех мужчин и юношей этой деревни фашисты расстреляли в 1943 году) решили сами запрячься в плуг. Приспособили гужи, упряжь, и 6 женщин потянули плуг. Так посадили несколько борозд. Оказалось тяжело, и к ним добавилось еще несколько женщин.
Горький опыт заболоцких женщин переняли и в других деревнях. Как бы там ни было, но район вовремя провел посевную.
В 1946 году мне пришлось быть участником республиканского совещания по животноводству, которое проводил заместитель председателя Совнаркома БССР И.А. Крупеня. На совещании было отмечено, что Крупский район по животноводству занимает ведущее место в республике.
Осенью этого же года ЦК Компартии Белоруссии рекомендовал меня на учебу в республиканскую партийную школу при ЦК КПБ. Признаться, это было мое давнее желание – учиться. Опыт работы был богатый, а вот знаний маловато. И я навалился на учебу в партийной школе, которую закончил в 1948 году.
После партшколы меня направили управляющим Узденского отделения госбанка. Здесь не последнюю роль, наверное, отыграло то, что до войны я закончил соответствующие курсы. 15 лет работал в Узде на этой должности. За это время закончил вечернюю школу, без отрыва от производства – финансовый техникум.
Судьба распорядилась так, что после 17-летнего перерыва я снова очутился в Крупском районе. Дело в том, что в 1961 году Узденский район был ликвидирован, и обком партии направил меня в Крупки. Работал директором зернозаготовительной конторы, затем – нефтебаза. Оттуда и пошел на пенсию в 1971 году.
После войны создал семью. Супруга – Софья Федоровна. Она тоже повидала много горя. Молоденькой девчонкой помогала партизанам: зимой шила маскировочные халаты, раздобывала патроны, оружие, разносила листовки. По доносу ее забрали в гестапо в тюрьму, где провела две недели, и только случайно была освобождена. И у нее вся семья была на войне, почти все погибли. Есть у Софьи Федоровны орден, медали. Выросли, выучились и стали самостоятельными и уважаемыми людьми в своих коллективах дети.
Считаю, что жизнь свою я прожил не зря. Всегда считал законом выполнять партийные поручения. Избирался секретарем партийной организации, председателем товарищеского суда, депутатом поселкового Совета народных депутатов, членом правления сельпо, на протяжении двух десятков лет – заседатель народного суда района».
За мужество и героизм Иван Федорович Исаченко награжден орденом Красного Знамени, орденом Отечественной войны I степени и многочисленными медалями. Не стало отважного партизана в 1998 году.
Давно отгремела война. Заросли в лесу партизанские тропинки, не видно мест размещения лагерей. Только в памяти тех, кто отстоял мир в кровавой войне, те события не померкнут никогда. Будем и мы помнить каждый рассказ участников Великой Отечественной. Чтобы передать эту память следующим поколениям.
