Немало создано литературных и музыкальных произведений, снято фильмов, написано картин. Однако самым ценным остаются воспоминания свидетелей той нечеловеческой трагедии. Эти воспоминания звучат со слезами и болью в голосе. Вдвойне больнее слушать рассказы тех, чье детство опалила война.
В преддверии Дня Победы у нас состоялась встреча с Зинаидой Ивановной Мартыненко из поселка Крупского. Ей было всего шесть лет, когда черной тучей подкралась беда. Маленькой Зинаиде самое время собирать портфель в школу, радоваться, что вот-вот станет первоклассницей и впереди столько нового, неизведанного и интересного. Но не школьный звонок запомнился девочке, а гул самолетов, немцы с автоматами, голод, холод, боль потерь. Не раз маленькая Зинаида чудом оставалась жива.
– Взрослые часто говорили о том, что началась война, – вспоминает Зинаида Ивановна. – Мы, дети, еще не совсем понимали, что происходит. Вот только один случай в миг расставил всё по местам. Мой дядя Тихон возвращался из поселка Крупского в деревню Лужа. Мама отправила меня с ним. Помню, что ехали мы на подводе. Тут же лежали мешки с солью, мукой. Возле кладбища, что в Новохростах, мы услышали гул немецкого самолета. Дядя Тихон повернул коня в чащу леса, чтобы можно было спрятаться. А в это время с самолета начали стрелять. Самолет покружился над нами и полетел в сторону Селицких. С этого момента, можно сказать, пришло взрослое осознание реальности. Страшно было не только нам в тот день. А какие испуганные глаза были у лошади, не передать словами!
На нашей Крупской земле закончилась небесная дорога летчика бомбардировщика Александра Константиновича Коккинаки и его экипажа. Зинаида Ивановна отчетливо помнит тот день и падающий самолет.
– Я была в Луже у тёти Насти, – продолжает собеседница. – Это жена маминого брата. Играла возле дома. Тут послышался мощный гул, началась суматоха, взрослые засуетились. Со стороны Приямино летел наш самолет в черных клубах дыма. А с двух сторон его сопровождали немецкие самолеты. У деревни они развернулись и улетели. А наш самолет полетел дальше. Сельчане говорили, что вот-вот упадет. Предполагали, что это произойдет в Октавии. Многие тогда побежали вслед за самолетом. Я тоже хотела бежать, но тётя Настя взяла меня за руку и завела в дом. Как выяснилось, это был экипаж летчика Александра Коккинаки. У Приямино самолет разгромил немецкую танковую колонну, возвращался на аэродром в Бешенковичах, а его атаковали немецкие истребители. В неравном бою бомбардировщик загорелся и упал возле Узнацка. Взрослые говорили, что летчик увел самолет подальше от деревень, чтобы люди не пострадали. Имя Александра Коккинаки я запомнила на всю жизнь. Спустя годы с интересом читала про летчика в газетах. В музее Игрушковской школы, где работает заместителем директора по учебно-воспитательной работе моя внучка Оксана, хранится обломок самолета. Выходит, что я была свидетельницей гибели экипажа.
Как призналась Зинаида Ивановна, со временем некоторые жизненные моменты стираются из памяти. Вот только военные – никогда. И раны на сердце ничем не залечить – они никогда не заживут. С плачем вспоминала женщина, как немцы уводили на расстрел семью ее любимой подружки Машеньки.
– Из Лужи мама вскоре забрала меня домой, – говорит Зинаида Ивановна. – У нас по соседству жила еврейская семья. У них были дочери Маша и Броня. Мы с Машей очень дружили, были как сестры. У девочек была мама больная – прикована к постели. Еще с ними жила бабушка. До войны мой папа привез бревна, чтобы пристроить дом. На этих бревнах мы с девочками и проводили время. Ведь далеко от дома мама не разрешала ходить. И это понятно – немцы кругом. Вот как-то играли мы на этих бревнах. Вдруг Маша схватила Броню за руку, и они быстренько побежали домой. Я обернулась, а по улице шли четыре немца с автоматами в руках – направились в дом еврейской семьи. Через некоторое время немцы вели семью по улице. Папа девочек нес на руках больную жену, помогал идти старенькой бабушке. Впереди – девочки. А немцы подгоняли и толкали автоматами. Так больно было на это смотреть. Больше я свою Машеньку не видела (Зинаида Ивановна вытирает слезы). После этого и к нам домой пришел фашист. Немец показывает на меня и спрашивает у мамы: «Юда?» А мама отвечает: «Что вы, пан, это дочка моя». Только когда немец увидел икону в углу, развернулся и ушел.
Вспоминала Зинаида Ивановна, как в войну одеть было нечего. Как ходили в поле в Новохросты и Селицкое копать гнилую картошку. А тем временем во дворе семьи Матрены Анисимовны и Ивана Егоровича Андрейко – родителей героини – располагалась немецкая кухня. А запахи, что доносились оттуда, еще больше усиливали аппетит и без того вечно голодных местных жителей.
– Правда, среди немцев и жалостливые были, – продолжает Зинаида Ивановна. – Немецкий повар по имени Фриц иногда приносил нам с братом еду в котелке. Вкусно было. А у папы моего была нога больная, рана гноилась. Так этот повар написал жене, чтобы прислала лекарства. И, правда, они очень помогли – рана стала затягиваться. А вот другой немец папу покалечил – подмял на лошади. С тех пор рана стала еще больше болеть, больше не зажила, и из-за этого папы не стало в 1953 году.
Зинаида Ивановна рассказала, что ее мама была связана с партизанами. Только это в семье не обсуждалось.
– Я помню, как мама посылала меня в один дом на соседней улице, – говорит Зинаида Ивановна. – При этом на меня надевала длинное пальто до пят. Внизу внутри была нашивка. Я потом поняла, что так передавались какие-то сведения. Женщина в том доме меня встречала, снимала с меня пальто, уносила в соседнюю комнату. А меня в это время усаживали на печь, кормили сахаром. Так что эти походы для меня были в радость. Еще бы – сладостями лакомилась! Кстати, это пальто однажды мне спасло жизнь. По улицам часто патрулировали немцы – человека по три-четыре. Как-то я не посмотрела и перешла им дорогу. Один немец окликнул меня. Я остановилась, а у самой такой страх внутри, не передать словами. Немец подошел ближе, со всей силы ногой меня подбросил, я кубарем в кювет скатилась. У меня после этого всё тело посинело. Никому не сказала, но маме пришлось признаться, откуда раны. Мама переживала, говорила, что могли б и расстрелять. А еще помню, как однажды мама испекла хлеб, а нам с братом запретила его брать. Для нас был испечен приснак. А еще просила никому не рассказывать про хлеб. А нам так хотелось такого душистого хлебушка. Под утро я проснулась от того, что кто-то тихонько постучал в окно. Сказала маме, что слышала звук, а она в ответ: «Не выдумывай, никто не стучал, это был кот, и никому не говори об этом». А после и хлеб исчез из дома. Я потом спрашивала у мамы подробности, а она отмалчивалась и говорила: «Не надо вам это знать».
Те, кто пережил страшные годы войны и познал все ее ужасы, по-особенному относятся к жизни. Зинаида Ивановна в апреле отметила 88-летний день рождения. Радуется новому дню, солнцу, каждому времени года, пению птиц, своим комнатным цветам. И говорит: «Мир – это самое ценное, что есть на земле, а в жизни – сама жизнь».
Инна ГАРА.
