…Но в начале, как и у всех ребят 70-х, у Саши было беззаботное детство. Мальчику не исполнилось и двух лет, как семья переехала из Островок в деревню Дубровка: отца после окончания Белорусской сельскохозяйственной академии перевели в совхоз «Дубровка». Естественно, что взрослым к новому месту приходилось привыкать трудно. А вот ребятам – хоть бы что… И, хотя Саша был тогда маленьким, он помнит, как топал по грязи в совхозную контору к отцу, как просил его взять с собой в поле. Забегая вперед, отметим, что, возможно, и дальнейший выбор профессии его был неслучаен. Но пока он играл в войну, в казаки-разбойники, дружил и спорил с одногодками. Затем был первый класс Дубровской средней школы… И вот – выпускной, десятый. Александр подает документы в Марьиногорский сельскохозяйственный техникум на агрономическое отделение. После сдачи вступительных экзаменов уезжает домой, и вызов не заставляет себя долго ожидать: он поступил.

– Обязательная сентябрьская студенческая «картошка», учеба в техникуме – практические занятия, зачеты, сессии. Так прошел год, – вспоминает Александр. – А на следующий – срочная служба в армии, которая и не позволила получить диплом специалиста сельского хозяйства. Но тогда думалось: отслужу, да и окончу учебу.

Но, как оказалось в дальнейшем, не суждено было осуществиться мечтам юноши.

– Сначала была «учебка» в Союзе, – рассказывал Александр. – На первых порах было тяжело осваивать военную профессию, тем более, что готовили нас очень серьезно. Верной оказалась поговорка: «Тяжело в учении – легко в бою». Наука сержантов, офицеров не один раз выручала. Полгода служил в Узбекистане, климат там, сразу следует сказать, не подарочек. Но это были еще цветочки...

…«Родина приказала!»… И матери благословляли на афганскую войну своих любимых сыновей...

Сейчас, после осмысления всего пройденного, Александр говорит:

– Представьте себе те годы. И скажите, пожалуйста, могли мы отказаться от службы в армии вообще или не исполнить приказ служить в Афганистане? Такое и в голову даже не приходило. И вот на самолете из Ферганы нас доставили в долину Панджшер, где я и проходил дальнейшую службу, привыкал к неписаным законам солдатского афганского быта. Как и многие другие воины, был уверен, что охраняю южные рубежи Отечества, ходил на боевые задания, видел, как гибли товарищи, как «черные тюльпаны» отвозили гробы в Союз. Тревожился больше не за себя, а за то, что будет с моими родными, если вдруг… Они же очень ждали и молились за меня.

Вспомнил сегодняшний «афганец», как почти лицо в лицо встретился с душманом: «Окончился запас дров, и мы пошли за ними. Я первым шел, вижу – метров за пять от меня – «дух». Он меня также заметил. Но на этот раз разошлись без перестрелки…»

Действительно, на тот раз обошлось. На 11-м же месяце службы Александр Хадатович был ранен. Случилось это 7 марта 1985 года. Когда мы слушали немногословного Александра, Наталья – его жена, не сдерживая тяжелых вздохов, с женским умилением смотрела на мужа. А тот рассказывал дальше:

– Мы на горе были. Нас начали обстреливать. Было решено взять душманов. Пошли три человека из разведки и нас четыре десантника. Спустились в долину, поразили тесные безлюдные улицы – ни детей, ни женщин – все мирное население ушло в горы. Шли, шли, видим – натянутая проволока. Переступили и пошли далее. Никого здесь не увидели. А шли мы след в след…

...И вдруг яркое пламя ослепило глаза, и уже, можно сказать, кожей Александр почувствовал взрыв. Будто бы споткнувшись, покачнулся, но неизвестная сила ударила так, что он провалился в бездну, чувствуя, как что-то горячее обожгло его ногу. Осколки мины попали и в друзей: в того, кто шел впереди, – в спину, а кто позади – в лицо. Связались по рации, и раненых забрали. На «вертушке» они были отправлены в провинциальный афганский город Баглан. Пробыв там дней семь, Александра вместе с партией других раненых повезли в Ташкент, откуда после операций направляли кого куда, чтобы поближе к дому. Александр попал в Минск, в госпиталь, что на улице Варвашени.

…«Неужели отходил свое? – такая мысль время от времени мелькала в голове парня. – Нет, быть такого не может, что останусь без ноги. Я еще похожу. Подлечусь – и домой. Ведь там меня ждут…» И за три месяца, что пробыл в госпитале, преодолевая боль, Александр научился ходить на протезе. Затем проходил реабилитацию в Саки, что в Крыму, и наконец-то вернулся домой, в Дубровку. Здесь следует отметить, чтобы дома не волновались, что он в Афганистане, писал, что служит в Венгрии. И хоть сердце матери предчувствовало, что здесь что-то не так, очень хотелось верить, что сын вернется живым и здоровым. И вот однажды на имя Нины Ивановны Хадатович пришло письмо-благодарность от командира подразделения, где служил Александр:

«Уважаемая Нина Ивановна! Ваш сын Александр добросовестно выполняет свой служебный долг в нашем подразделении. При исполнении интернационального долга в Демократической Республике Афганистан Александр показывает себя как смелый, мужественный, дисциплинированный и старательный воин. За время прохождения службы неоднократно поощрялся командованием. При исполнении интернационального долга в ДРА в деле обороны завоеваний Апрельской революции принимает активное участие в боевых операциях по разгрому банд формирований мятежников, где проявляет мужество и героизм…» Оборвалось сердце матери... Когда узнала, что сын в Минске, бесконечно ездила в госпиталь, поддерживала, как могла.

И поддержала. Подтверждение тому – полнокровная жизнь Александра Викторовича. Еще в конце 90-х годов заочно окончил Минский институт народного хозяйства, работал ревизором в райпотребсоюзе, бухгалтером Дубровского сельпо, более 20 лет – главным государственным налоговым инспектором инспекции Министерства по налогам и сборам по Крупскому району, а вот сейчас – в такой же должности только по Борисовскому району. В Крупках построил дом, вместе с женой вырастили двух дочерей – Татьяну и Анну, увлекается Александр охотой и рыбалкой.

 – Часто выезжаю на озеро Селява, – заметил в конце разговора Александр. – Любуюсь его спокойствием, наблюдаю, как возле самой воды веселится ребятня, не обращая внимания на голубое небо, яркое солнце. Я же тогда вспоминаю другое небо, другое солнце: первое – тяжелое, черное, второе – задымленное. Так было в Афганистане. И мое желание, чтобы такого никогда не повторилось.